Культурный дневник 16.01.2014- 18.06.2013

В Керме, где я остановился, имеется электричество, но в опустошенном плантаторском доме кубинской расцветки – вылинявшие голубой, зеленый и розовый  – нет ни горячей воды, ни полотенец. Нет и зеркала, так что бриться приходится, глядя в айпад. Керма – центр великой некроцентрической цивилизации, с руинами дворца (Дефуффа) и фундаментами глиняного города, унесенного ветром. Вторая Дефуффа – огромный могильник; вместе с властителями Кермы в жертву приносили женщин, детей и зверей, на черном песке до сих пор валяются кости. Когда-то по саванне бегали тысячи страусов. Потом их съели или превратили в ослов. Возле главной Дефуффы музей с семью прекрасными статуями фараонов XXV династии, которые были разбиты бронзовым долотом и закопаны, а в 2003 году решили выйти из-под земли.

Дефуффа в Керме

Хозяин нашего дома, благородный старик в бифокальных очках, оказывается внуком бывшего египетского наместника. Показывает разрушенный дождями и Асуанской плотиной дворец семьи Аль-Малик с видом на Нил. Потом приглашает в дом своего деда – огромная цветущая джакаранда, темная гостиная, возле каждого кресла табуретка с пластмассовой пепельницей, но курят здесь очень мало. Под каждой пальмой стоит ослик, а из окна разрушенного дворца виден рыжий племенной бык, похожий на Вавилонскую башню.

От дворца египетского наместника Кермы остались одни стены

14 декабря

Lost Boys из Южного Судана бежали от северных войск, потому что были уверены, что мусульмане хотят если не убить их, то кастрировать. Так это или нет, трудно сказать: тем более что по Африке периодически прокатываются волны истерии, вызванной ритуальной кражей пенисов колдунами. Никак не связано с гражданской войной, современностью и религией женское обрезание, одним из центров которого является Судан. Почти 90% девочек (чуть меньше, чем в соседнем Сомали) подвергаются этой ужасающей процедуре. Правительство Башира вроде бы осудило обрезание, но потом диктатор объявил, что не позволит империалистам влезать в национальные суданские традиции.

Едем дальше на север, мимо древней каменоломни, где на боку уже 3000 лет валяется незаконченная статуя фараона Тахарки. В огромном валуне – очертания незаконченной стелы по случаю взятия египтянами Кермы. Вокруг всех этих обломков грандёра живут в хижинах дикие люди, отрезающие девочкам клитор крышкой от консервной банки и разбрасывающие повсюду черные и розовые пластиковые пакеты. На рыночной площади думаю, как здесь все безопасно и безмятежно, и тут же мимо проносится грузовичок, на котором стоит, растопырив ноги, убийца с крупнокалиберным пулеметом.

Паром на западный берег Нила не ходит, так что придется ночевать на кошмарном постоялом дворе возле автобусной станции, к крыше которой присобачено чучело крокодила. Всюду стаи мух, отведать арбуз не решаюсь. На берегу – спаленная деревня: обгоревшие стволы пальм, мечеть с ковром из пепла. Впервые за несколько дней вижу европейца, молодого человека в фуфайке с надписью Febiofest. Аспирант пражской киноакадемии FAMU тоже хочет посмотреть на знаменитые руины Солеб и Садинга, и всю дорогу мы говорим о фильмах Шванкмайера, Менцеля и Немеца, таких бесед суданская пустыня еще не слыхала. Мой новый знакомый хочет побывать во всех странах мира и каждый декабрь отправляется на месяц в путешествие, ходит пешком по самым опасным трущобам, испытывая судьбу и играя со смертью. Не курит, не пьет, испытывает отвращение к молоку, наркотикам и пиву, никогда не завтракает, принадлежит римско-католической церкви и больше всего любит фильмы братьев Коэн и кофолу – заменитель кока-колы, придуманный чехословаками назло Западу, вроде советского напитка "Байкал". В сумерках (электричества нет) мы говорим о красоте Корана и о том, что на душу населения в Чехии выпускают больше кинофильмов, чем в Индии. Прошлую ночь он провел с учителями в деревенской школе: мальчиков и девочек учат раздельно, а все учителя живут вместе – 7 человек в одной комнате. Он рассказал им об однополых браках в Европе и привел в полное замешательство.

Дорога в пустыне

15 декабря

Всю ночь за стеной верещал осел и лаяли собаки. Очень холодно. Чешский киновед, не завтракая, уходит пешком – он торопится в Сомали, посмотреть на пиратов, но из принципа пользуется только общественным транспортом и не хочет, чтобы его подвезли хотя бы до автобусной станции. Но нам и не по пути – еду на остров Сай, где среди развалин оттоманской крепости обитают невеселые крокодилы. По дороге удается посмотреть петроглифы – безымянную гору, на которой пещерный человек рисовал страусов, баранов и пауков. Неолитическая живность хороша, но не так совершенна, как недосягаемая пара изысканных жирафов, спрятавшаяся глубоко в Сахаре.