Культурология. История мировой культуры и религии

Эпос и сказки, малые формы фольклора (пословицы и поговорки, загадки, заговоры и заклинания, магические формулы и формулы проклятий), все естественные языки хранят память о ранней стадии развития человечества, когда оно всецело зависело от природы и от животных, дававших пропитание, топливо, материал для изготовления одежды, орудий труда, предметов быта, украшений и т. д. Такой «след» можно обнаружить в зооморфных метафорах, сложившихся в результате длительных и заинтересованных наблюдений за животными, наделяющих человека их качествами (и наоборот), – «попугай», «хамелеон», «лиса», «медведь», «шакал» и др. В целом же отметим, что если в первобытности сравнение человека с животным носило скорее позитивный характер, то по мере приближения к современности ситуация усложняется, т. к. животная природа человека (в свете позднейших идей о его величии и предназначении) начинает оцениваться неоднозначно, а порой и отрицательно, если она вступает в противоречие с социальными нормами.

Отголоски тотемизма также обнаруживаются в поздних религиях – иудаизме, христианстве, причем не только в зооморфных образах, символизирующих Бога (таков, например, образ «Агнца» – Иисуса Христа в христианстве), но также в представлениях о жертве и обрядах жертвоприношения, «чистых» и «нечистых» животных и в соответствующих пищевых табу и других предписаниях.

Британский антрополог, религиовед Дж. Фрэзер специально исследовал архаический срез мифологии Ветхого Завета. Например, восходящим к тотемистическим представлениям и обрядности является знаменитый сюжет, когда состарившийся и подслеповатый Исаак наощупь распознает своих сыновей Исава и Иакова, чтобы провозгласить свою родительскую волю. Многократно подчеркиваемая, неслучайная «волосатость» зверолова Исава, в противовес «гладкости» пастуха Иакова, по мнению Дж. Фрэзера, отсылает к древнейшим обрядам установления родства, а также законнорожденности и первородства, в которых в роли «родителя» фигурировала маска, изображающая какое-либо животное (чаще всего – козу). Интересно, что в обряде инсценировалось рождение ребенка от животного. В незапамятные времена таким животным было, вероятно, тотемное животное, по отношению к которому и устанавливалось родство всех членов коллектива. Все повествование об Исаве и Иакове в целом, включая эпизод маскировки Иакова под Исава путем обкладывания рук козлиными шкурами, полагает Дж. Фрэзер, является поздней, искаженной интерпретацией древнейшего тотемистического обряда. Вся история конкуренции и конфликта Исава и Иакова в целом являет собой метафорическое воплощение идеи предпочтительности производящего хозяйства перед присваивающим, символ смены культурно-исторических эпох.

Отметим сопутствующие тотемизму представления и установки общемировоззренческого и психологического плана. Среди них, пожалуй, главное – это признание того или иного животного (растения) воплощением качеств и свойств, необходимых для выживания. Отнюдь не обязательно это сила, агрессивность, скорость реакции и развитые мыслительные способности, выделяющие крупных хищников. Не менее важны искусство маскировки, плодовитость, умение пережидать неблагоприятные условия и спасаться бегством, выносливость и способность к кооперации. Это объясняет, в частности, почему заяц, «трусливый» и «беспомощный», с точки зрения русского народа, является для коренных народов Сибири настоящим героем. Другой, связанный с первым, момент – оценка человека как существа, менее приспособленного к выживанию в природе, чем животные и растения. Это явствует из того, что тотем – всегда эталонное и максимальное воплощение недостающих и востребованных человеком качеств. Оба названные момента, возможно, составляют общее психологическое основание архаического, древнего и средневекового исторического пессимизма, порожденного аффективным переживанием человеком своей выделенности из природы и мифологической идеализацией прошлого как предшествующей обретению сознания стадии (мифы о «золотом веке», с одной стороны, и о грядущей мировой катастрофе, с другой; мифы о физической, умственной и нравственной деградации человечества при смене поколений).

Тотемистические представления отражают перенос принципа родства в область производственных отношений, связь племени с территорией охоты и кочевья. При этом отдельные ландшафты приобретают повышенную значимость, так складывается «сакральная география» (мифологические представления об особой «энергетической силе» центра территории и его связях с другими конкретными местами, периферией и границами). Мифология, формирующаяся на основе тотемистической веры, помещает самого предка-тотема в систему социальных отношений, аналогичных человеческим.