Купание голышом

Мужчина вытащил из глазницы стеклянный глаз и протер его грязным подолом футболки. Он услышал выстрелы за полмили, продрался сквозь меч-траву, грязь и высокую воду, то шел, то плыл. Когда он добрался до места, стрелок уже скрылся и пара красных габаритных огней удалялась по дамбе. Рикка в отчаянии погрузилась под воду в зарослях кувшинок. Одноглазый обнаружил ее по прерывистым глоткам воздуха — она вдыхала, высовывая губы и нос на поверхность. Несмотря на то, что ее колотил озноб, а из раны в ноге текла кровь, Рикка пыталась отбиваться, не без оснований заключив по его внешнему виду, что он — опасный болотный извращенец.

— Мне очень жаль, но я не могу тебе помочь. У меня сейчас нелегкий период, — сказал он.

— В смысле?

— Для начала, у меня в голове день и ночь поет странный дуэт — «Полуночный бродяга» в исполнении Эйди Горм и Кэта Стивенса[57]. Это просто замечательные ребята, я не сомневаюсь, но, честно говоря, я готов запихнуть себе в глотку обрез. Хотя бы час благословенной тишины, — тоскливо произнес мужчина, — мне бы совсем не помешал.

Рикка ничего не сказала. У нее бежали мурашки от вида его пустой глазницы, сырой, как пещера.

— Кроме того, — продолжал он, — я почти все время ловлю глюки. Например, я думаю, что на самом деле ты совсем не похожа на «Птичку» Джонсон.

— На кого? — спросила Рикка.

— На жену нашего тридцать шестого президента. Он меня послал во Вьетнам. По-моему, ты выглядишь совсем как миссис Джонсон, хотя я знаю, что это бред. Ты намного моложе, у тебя коричневые веснушки и кудрявые волосы, но когда я на тебя смотрю, я вижу «Птичку».

— Знаешь, кто тебе нужен? Доктор.

Одноглазый ухмыльнулся, и Рикку обожгло: а ведь до того, как он сошел с ума, он был потрясающе хорош. Даже сейчас она ощутила слабость в коленках.

— Вполне возможно, — сказал он, — что я умираю.

— Ни в коем разе, капитан.

— Было время, когда я с радостью ухватился бы за такую возможность, — признался он. — Выследить твоего бесполезного дружка и притащить сюда на частную вечеринку. И это не банальная месть, нет, всего лишь школьное упражнение по хищничеству. Понимаешь, есть первобытная формула выживания на этой планете, и такие люди, как твой Чад…

— Чаз, — поправила Рикка.

— …обыкновенно с трудом обходятся без сухих носков, зубной нити и кондиционеров. Даже гнусный жалкий браконьеришка, которого я связал утром, лучше приспособлен к этому миру, чем… Чаз, да? — Мужчина поскреб уши. — Чертово пение, никак не прекращается.

— Я ничего не слышу.

— На прошлой неделе пели Дэвид Ли Рот и Софи Такер[58]. Наверное, в местной рыбешке полно ртути. — Он наклонился и несколько секунд смотрел в огонь. — Так, говоришь, твой кавалер работает тут на болотах?

— Да. Проверяет сточные воды ферм на загрязнение.

— Жалко, что наши с ним пути никогда не пересекались. — Мужчина хмыкнул и вставил стеклянный глаз на место. — Я могу тебя отнести к дамбе. Оттуда мой друг отвезет тебя в город.

— А что потом? — спросила Рикка.

— Лично я направляюсь на запад. — Он протянул ей чашку кофе. — На днях я так проголодался, что слопал карликового гремучника. Обычно я не трогаю змей, но голод не тетка. В общем, только я примерился схватить сосунка, как на меня уставился доктор Генри Киссинджер[59], и язычком раздвоенным этак дерг-дерг! Чертов Киссинджер!

Рикка Спиллман никогда не слышала и о Киссинджере, но вежливо спросила:

— И что же ты сделал?

— Откусил ему башку, разумеется, — ответил мужчина, — а чешуйчатую задницу поджарил на рапсовом масле. Дело в том, что у меня сейчас тяжелый период в личной жизни — совсем не могу находиться там, где шоссе, толпы и вообще человечество. Видит бог, я бы хотел тебе помочь, но пока я пас.

— Ничего, — сказала Рикка, — я что-нибудь соображу, — «Может, история с гремучей змеей — это такой урок эзотерики?» — подумала она.

Словно прочитав ее мысли, мужчина сказал:

— Следуй своему инстинкту, дорогая. Все очень просто.

— Я над этим поработаю.

Загасив огонь, здоровенный отшельник сгреб Рикку и пошлепал через болото. Ему пришлось целый час нести ее под раскаленным солнцем, но он даже не запыхался, достигнув дамбы. На дороге стоял заляпанный грязью джип. У колеса сидел и ждал молодой человек в вязаной шапке и солнечных очках, встревоженный и напряженный.

Капитан поцеловал Рикку в лоб и наказал ей поосторожнее обращаться с больной ногой.

Она поцеловала его в ответ и сказала:

— Спасибо, что спас мою задницу.

Одноглазый лихо отсалютовал:

— Это честь для меня, миссис Джонсон.

Двадцать четыре

Доктор Чарльз Регис Перроне нетерпеливо подпрыгивал за рулем «хаммера», который несся по дамбе. Время от времени он высовывал голову из окна и смотрел в небо, где кишмя кишели вертолеты. Престранное зрелище — они рассекали над Эверглейдс, будто гигантские разноцветные стрекозы.