Купавна

Трудное детство выпало на долю этой девочки. В голод двадцать первого года отец подался из села куда-то на заработки, да так и не вернулся. Вскорости не стало и матери — умерла от сыпного тифа, оставив малышку на попечение какой-то дальней родственницы. И у той, как говорится, ни кола ни двора, Лишь голодные сверчки в развалюхе. Кое-как перебивалась с лебеды на воду, пока не ушла из жизни. И осталась девочка одна-одинешенька. Так и росла Дуся в страшной бедности, хотя добрые односельчане и не забывали ее, помогали сиротке, чем могли, из своего последнего: кто кружку похлебки подаст, кто какие-нибудь обноски. И выросла девочка слабая здоровьем, но с сильным характером. Потому и в комсомол вступила с год назад. И вот теперь с высоты своего положения говорит: «Отвечайте спокойно вашу биографию». Можно ли так?.. И какая у него биография? Ничего особенного… Закончил девять классов. Староста духового оркестра, играть научился почти на всех инструментах. Не случалось такого, чтобы в школьные каникулы бил баклуши: вместе со Степаном и его отцом, выезжал на путины, работал сортировщиком на овощной базе. Словом, не давал рукам роздыху… И бригадмильцем стал, двух бандитов задержал. Степан помог, один бы не справился с василисками, мог бы и погибнуть.

Случилось это, когда Колька шел домой с овощной базы: увидел на обочине дороги женщину в слезах. Остановился, спросил: «В чем дело?» Ответила: «Вон двое бегут по полю, все купленное детишкам в городе у меня отняли». Колька глянул, а у женщины и ноги в крови: сколько верст до города и обратно босяком ей идти пришлось!

Сломя голову кинулся Колька вслед тем двоим. «Не ходи, убьют тебя!» — кричала ему вдогонку женщина… Но долго ему не пришлось бежать за ними, сами остановились: как-никак, а Колька один и легка с ним расправа — так, видно, им показалось. С разбегу едва не напоролся на финские ножи. На миг остановился, застыл на месте. Те и пошли на него. Вот тогда и сработала давняя привычка звать на помощь Степана. И крикнул он во все горло: «Степка, наших бьют!» Двое и растерялись — где же тот Степка?.. Этим Колька и воспользовался: ударом кулака в солнечное сплетение свалил одного. Второй тут же получил пинок в то место ниже пояса, отчего даже самый сильный мужчина теряет сознание. Тут и подоспел Кирилл Фомич Гонтарь.

Обоих сдал Колька Кириллу Фомичу. После сам начальник милиции грамоту выдал Кольке, сказал: «Кончишь школу — и к нам. Отличный чекист может из тебя получиться».

Складно или нет отвечал Николай Градов на вопросы других комсомольцев, но в конце концов Дуся Гончаренко сказала:

— Ладно. Имею предложение: принять Николая Васильевича Градова в ряды Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи.

— Возражаю! — сорвалась с места Регина Кочергина.

Эта девчонка опять хочет ему навредить. Почему? Накануне поссорились…

В селе перед самым началом весенней путины появился моложавый человек в новенькой, с иголочки, морской форме. Кудрявая бородка золотистой подковкой обрамляла довольно привлекательное лицо с тонким прямым носом. В школе своим чередом шли занятия. Регинка, хорошо владея немецким языком, «подрезала слабачкам хвосты». В ее помощи нуждались и Колька со Степаном. И в тот день, когда неизвестный морячок нагрянул в село, Кочергина вдруг не пришла вечером на дополнительные занятия.

Совсем стемнело, когда Колька подошел к дому Кочергиных. В ярко освещенном окне, увидел красавца моряка. Рядом с ним, за столом, уставленным закусками, восседали отец и мать Регинки. Тут же — и она сама.

Колька не залез, а взлетел на акацию, что росла напротив этого окна, и пришел в неистовство: Регинка строит красавчику глазки! О, ее черная душонка!

Кровь ударила Кольке в голову. Хотелось закричать: «Степа, наших бьют!» Не помнил, как слез-с акации…

Утром на пути в школу Колька подстерег Регину и спросил: «Ну, как прошли смотрины?» Она подняла на него свои особенные глаза. Он приготовился увидеть в них гневную черную молнию, но… Что-то непонятное произошло с ней, глаза блеснули иначе. «Ты, Коленька, о чем?» Это прозвучало так, точно она вдруг стала намного взрослее его и теперь смотрела на него, будто на несмышленыша. И он крикнул ей: «Бесстыжая, Коленькой называешь!.. Притвора!» «Дурачок ты, Коленька, помолись богу», — с покровительственной мягкостью ответила она, отошла в сторонку и прислонилась спиной к березке.

Возле зазеленевшей березки она казалась Кольке еще красивее и… загадочней. Но зачем она сказала «помолись богу»?

Колька пришел в ярость: «Дева Мария, поддержи Регинку сзади, мы же, архангелы с золотистыми бородками, с боков. Ну, а…» «А спереди кто? — спросила она посмеиваясь и съязвила: — Ты, Колька, что-нибудь понял из этого?!» «Понял, понял! — вскричал он. — Понял, что тебя надо поддержать кулаком спереди, Регинка Авелевна!»

Она не терпела, когда ее называли по отчеству.

«Так вот ты какой тимтатурный дурак! — вспылила она. — Человек приехал к папе наниматься на работу, а ты?! На же тебе, получай!»