Купавна

— Степа! — невольно вскрикнул я, будто позвал его на помощь, чтобы разделаться с обидчиком.

— А Степка твой на шаланде, — ответил Шкред. — Кефаль, а не какая-нибудь бяка там. Глаз нужен…

Старпом молча раскачивался, как бы прислушивался: что там, на шаланде? А море дымилось, волнение его усиливалось. Зеленое кружево запенилось на верхушках все круче вздымающихся волн. В любую минуту мог налететь шквал, но Шкред, казалось, не думал о том. В его руках опять появился портсигар. Я увидел на внутренней стороне крышки фотографию Регинки, прикусил от душевной боли губу, руки еще крепче вцепились в штурвальное колесо. Ничего, сойдем на берег — там посчитаемся…

Ветер вокруг «Альбатроса» на какое-то время притих. И волна словно стала пониже, будто умиротворилась под влиянием моей страсти. А мне захотелось как можно больнее досадить этому задаваке с золотым портсигаром.

— Регина будет моей женой! — крикнул я.

Но, к моему разочарованию, Шкред или не расслышал, или ничего не понял, а может, и не желал понять. Он почти вплотную придвинулся ко мне.

— Объясни, в чем дело, иначе я ничем не смогу вам помочь, — сказал он с нажимом на «вам», вероятно подразумевая меня и Регинку. — Поимей в виду, что́ я тебе сейчас скажу, старик… Когда я был совсем маленьким, тогда у меня был старенький дедушка. Однажды старикашка пошел погулять и долго не возвращался. В нашем доме поднялся страшный гармыдер, ну — переполох. И когда наконец мой дедушка возвратился, то моя сестричка возьми и брякни: «Дедушка, ну как тебе не стыдно?! Мы тут все так переволновались: сейчас много стариков умирает на улице». Так что я тебе советую, старик, подумать над тем, что сказала моему дедушке моя маленькая сестричка.

Едкий насмешник Теодор Шкред! Он стоял, заложив руки за спину. И все же я не сдался.

— Приглашаю вас, Теодор Карлович, на нашу свадьбу. Регина просила передать: она приготовит вам отдельный столик с чашечкой кофе — не больше. Напиточек будет черный, как ночь древнего холостяка, горячий, как пощечина девушки, умеющей постоять за свою честь, и пламенный, как несостоявшийся поцелуй.

— А это, салажонок, видел? — помахал перед моими глазами своим портсигаром Шкред. — Могу подарить. Бери же, мальчик.

С портсигара, улыбаясь, глядела Регина.

— Бери же, мой мальчик!.. Бери и фотографию. А мне оставь оригинал.

Он произнес это сорвавшимся голосом. Я восторжествовал — досадил-таки! Оставалось лишь вышвырнуть этого отвратительного интригана за борт… Совсем некстати в ходовой рубке появились Регина с Дусей.

— А вы… зачем? Идите обратно в кубрик! — строго посмотрел я на них. — Не видите, шторм надвигается.

Шкред ловко перехватил мои руки, оторвал их от штурвального колеса, занял мое место.

— Будь спок, корешок! Тут командую только я. Знаешь, что такое дисциплина? Это сознательное умение показаться глупее начальника. Ха-ха-ха…

— Тогда я готов подчиниться вам, — воспользовавшись его оплошностью, ответил я.

Но он не растерялся:

— Так сказано в уставе немецкой, еще кайзеровской, армии. — Он покосился на Регину: — Я подчиняюсь воле вашего папеньки.

Умышленно или нет, но он принизил достоинство ее отца. И она покраснела. Шагнула к нему, подняла руку, чтобы закатить пощечину. В тот миг вновь взвыли снасти от налетевшего ветра. Судно дало резкий крен, Регина едва устояла на ногах.

Все выше вздымались крутые гребни волн. Ветер срывал с них седую пену. Девушки, прислонясь к задней стене рубки, побледнели от страха. И будто только этого и надо было Шкреду. Он посмотрел на них так, словно просил оценить его достоинства передо мной, и повел судно мастерски, ловко разрезая форштевнем «Альбатроса» встречную волну. Но вдруг оттуда, где находилась шаланда, донесся неистовый голос Степана: он или звал на помощь, или предупреждал о грозящей всем нам опасности. В тот же миг, трясясь всем корпусом, судно, ухнуло меж двух валов.

Я бросился к Шкреду, чтобы помочь ему удержать в руках штурвал. Дуся Гончаренко метнулась к корме, на крик Степана. Выскочила из рубки и Регина, как раз в тот момент, когда на палубу обрушилась гора воды и Дуси не стало.

Надо было со спасательным кругом пробраться к дверному ограждению, чтобы точно бросить его Дусе, которая появилась на гребне волны почти рядом с судном, по правому борту, что не всякий моряк смог бы сделать в создавшейся обстановке. Регинка ж, недаром была дочерью капитана, она смогла…

Регинка, та самая девчонка Кочерга, вредная с малолетства, страшно капризная со мной, непостоянная и загадочная, всегда идущая наперекор мне, та самая модница в коротенькой юбочке, тут вдруг пошла наперекор самой стихии, проявив настоящую морскую сноровку. Она ловко и точно бросила подруге спасательный круг, но, к моему ужасу, тут же смытая накатившей новой волной, очутилась за бортом.

Вооружившись вторым кругом, я бросился в кипящее море спасать девчонок. И мне повезло: втроем мы оказались на двух спасательных кругах.