Купчая

– Про меня? – Озолсу не понадобилось прилагать больших усилий, чтобы удивиться натурально; он лишь постарался придать своему изумлению доброжелательный оттенок.

– Ну. Я и спросил, а чего, поручителя надо? Мало вас знаю, сказал.

– Молодец, Арнольд. Спасибо за поручительство! Видишь, а говоришь, мало знаешь! Ты такой замечательный монтёр, что знаешь всё. Самое главное сказал правильно.

– Дак могу ручаться, ну? Он, того, и про других спрашивал.

– Про других твоих клиентов?

– Не-а. С теми не работал.

– Хоть фамилии запомнил, Арнольд? Вдруг я этих людей знаю? – И Озолс постарался посмотреть верзиле в глаза так ласково, как только мог.

– Ну. Гайгал вроде. Силинь. Потом это… Веймар или Ваймар. Ещё были – не запомнил.

Подозрения оправдывались. Список на кальке каким-то непостижимым образом всплыл – не только буквально, из той затопленной шахты, но и из кроваво-мутной глубины военных времён. Арийский штат неведомой Озолсу строительной конторы Третьего рейха оказался замазан, как и все они, в чём-то таком, нехорошем. Недобросовестные приобретатели, ёкнуло у Озолса внутри. И эти люди известны за границей – значит, и там не спрячешься. Ни один Озолс не упоминался в этих списках – уже хорошо. Гайгал? Интересно. У Иманта есть родня в Германии, про это разговор уже был, и, кстати, неприятный разговор. Может, какого его родственничка тогда устроили на работу? Что же это была за работа, если центр Симона Визенталя… Наверно, они всех шерстят, связанных с лагерями, а ведь в те поры что там, что тут ни одна заметная работа не делалась без дармовой рабсилы. Вот, наверно, в чём дело. А какие, так сказать, санкции у этих предусмотрены за принадлежность к… – вот бы узнать! Тогда посмотрим ещё, в чью пользу этот список сыграет. Если удастся этим деятелям вкрутить, что Силинь и Гайгал недобросовестные приобретатели… Вот это будет всем козырям козырь!

Кретин-монтёр сопел и ворочался на сиденье. Запах горелого масла и горелого металла от его спецовки уже заполнял весь салон «BMW», которая при каждом движении этого типа переваливалась, покряхтывая. Вот тебе и немецкая техника. Против русского дурака любая немецкая техника – пшик. А этот ещё и гражданин. Ну, была не была.

– Он тебя куда вызывал, этот господин с документами от Симона Визенталя? В банк?

– Не-е, не вызывал.

– А где вы с ним встречались?

– Он пива поставил, ну. У «Старой мельницы».

Вот так вот! Озолс чуть не поперхнулся. Он представил себе респектабельного господина с удостоверением центра Симона Визенталя в кармане… а возможно, с браунингом за пазухой… или с ядом в перстне… чёрт его знает, как там у них бывает? – и этого идиота, провонявшего гарью, потом и маслом, за кружкой пива у «Старой мельницы». Глиняная кружка с лепным изображением мельницы в этих вот лапищах. Дубовая скамья скрипит под тяжестью неуклюжих мослов. Стены под старый булыжник, низкий потолок со свисающей медной люстрой – да полно, поместится ли там такая дубина? А сколько такая глотка может в себя влить! Разорится даже еврей. Ну о-очень он, Озолс, кому-то понадобился. Стоп. Стоп! Этот тип не сказал, что речь о тех самых бумагах…

– А когда следующая встреча?

Лишних знаний не бывает. Так говорил Подниекс со скорой. И объяснял – врачи не спрашивают «болели ли вы тем-то», а спрашивают «когда вы болели тем-то?» – чтобы, если подвернулась мнительная особа, так её бы не замкнуло: оказывается, есть такая болезнь, а вдруг и у меня она есть… Этого тоже надо обхаживать, как какую-нибудь баронессу. Как угря подсекать. Он выведет на такие козыри…

– Да он позвонит.

Озолс едва смог выдавить пару дежурных вежливых фраз, так ему хотелось немедленно избавиться от этого типа, обдумать всё услышанное. Кое-как отговорился работой – мол, спешить надо, он и так опоздал. Идиот-монтёр неловкими, коленчатыми какими-то движениями открыл дверцу «BMW», вывалился, «BMW» охнула всеми своими кожаными подушками – на сей раз облегчённо, и Озолс наконец-то добрался до стоянки, а там и до своего кабинета. Заперся изнутри, чего почти никогда не делал, разве только – когда приходили спрашивать про того утопленника в лифте. Невидяще уставился в окно. Предполагаемые козыри то шуршали перед ним в виде чертежей на кальке, то колко мерцали золотом с камушками, то поверх всего врывались синие глаза той, которую мерзавец Имант назвал «принцессой многоэтажника». День шёл своим чередом. На стук в дверь и звонки телефона Озолс не отвечал. К обеду он отпер замок и начал замечать окружающее – это означало, что он готов действовать.

Чай опять дымился. Опять изгибались заклинаемыми кобрами ароматные пряди испарений над огненной лавой в чашке Владимира и в чашках всей честной компании. Благоухая изысканными, терпкими ароматами Востока. Радушным хозяином снова был Соломон Давидович, а компания состояла из Владимира, Саши, медсестры Кристины с сыном Иваром и Арика.