Купель дьявола

– Конечно, Снегирь. Я же сука. Я всегда хотела разбогатеть, а не сидеть во вшивой галерее и периодически выставлять вшивых художников.

– Не дразни меня, Кэт, – снова повторил Снегирь.

– Но зачем ты убил его, Снегирь?

– Видишь ли, твой хахаль Быкадоров был совсем не глуп. Он несколько лет работал с антиквариатом и частными коллекциями. Он сразу же определил реальную стоимость картины. Начались склоки из-за доли. Он не понимал, что эту картину нельзя так просто реализовать: ни у нас, ни за рубежом. И потом, уж слишком он был своенравен…

Это точно, Снегирь.

– Сидел у кое-кого бельмом в глазу. Ты меня понимаешь, Кэт? Ты же сама от него пострадала…

– А Титов? Зачем ты убил Титова? Мы же получили деньги за картину. Сумасшедшую сумму… Чего ты этим добивался?

– Денег никогда не бывает много, правда, Кэт?

А когда он купил картину, а потом еще и ты пристроилась к нему на правах сестры-близнеца девушки с портрета… Вот это была настоящая удача, Кэт! Вот это был фарт! Я уже давно пас его. Независимо от картины…

– Ты?! Пас?

– Ну да. Я ведь не только работал с Быкадоровым… Но и выполнял поручения… м-м… солидных людей. Деликатного свойства.

– В морду эфиром?

– Не утрируй, Кэт. Словом, мне намекнули…

– Чтобы ты убрал его.

– Скажем так, подсадил его сердчишко. К нему было не подобраться. Два покушения – и все псу под хвост.

– У него был профессиональный телохранитель, – я вспомнила Жаика и запоздало попросила у него прощения.

– А у меня была ты, Кэт! Ты даже не знаешь, что значило для меня твое приглашение на вечеринку…

– А Херри-бой? Зачем ты приволок его?

– Он сам напросился. Он же не мог отлипнуть от картины. Он готов был заложить дьяволу душу, чтобы получить ее. А в самом начале нашего знакомства я слегка попугал его. Сказал, что лучше бы ему не заикаться о своем визите в Россию в феврале. Что его пребывание здесь могут связать со смертью Гольтмана. Тогда он еще не знал об аукционе. И о том, за сколько купят картину… Я обнадежил его, как хозяин доски: вам лучше не светиться с первым визитом в Москву, Херри… Всего лишь пара слов в разговоре с Ванькой. А потом он уже не мог взять свои слова назад… Кто же мог представить себе, что картина окажется не обыкновенной доской, а частью триптиха…

– Но ты с самого начала знал, что это Лукас Устрица…

– Догадывался. По тому впечатлению, которое он на меня произвел…

– Ты приехал на вечеринку, – сейчас меня меньше всего интересовали Лукас Устрица и его триптих.

– Ну да. С маленькой штучкой в кармане. Вернее, с двумя штучками. Случай был уникальный, я не мог им не воспользоваться.

– Значит, это ты запер меня в спальне? А перед этим специально облил пуншем.

– Нет, это дух Франциска Ассизского, – растянул губы в улыбке Снегирь. – Конечно же, это я, душа моя…

– А потом ты отправился в кабинет…

– Голландец уже благополучно выкатился оттуда, Кэт.

– И сделал все это. Натер картину своей смесью.

– Помещение должно быть максимально замкнутым. Иначе нужного эффекта не добиться. У Жеки пришлось предварительно закрыть форточку. А у Титова пришлось отключить…

– …кондиционер! – выдохнула я. – Вот почему в кабинете была такая тишина… А потом ты нашел Титова и сказал, что я жду его в кабинете. И что ему нужно шевелить булками…

– Ну что ты, Кэт, я был гораздо более почтителен. И гораздо более убедителен в своих доводах, чем ты сейчас. Хотя у меня было не так много времени.

– Десять минут.

– Тринадцать. Я слегка подправил химический состав.

– Ты сильно рисковал, Снегирь, – я покачала головой.

– Ну, какой воспитанный человек полез бы в кабинет хозяина без приглашения? Тем более что все уже полюбовались красотами «Всадников».

– Жека…

– Да, – Снегирь опустил голову. – К сожалению. Черт ее понес в эту сторону. Я ведь не видел ее. Потом она сама сказала мне, что несколько секунд наблюдала, как я орудую возле картины. Тогда она не придала этому особого значения. И только потом, когда стало известно о смерти Титова…

– Я знаю, – теперь все его спокойные слова впивались в меня, как иглы. – Можешь не продолжать. Что было потом?

– Потом Титов вошел в кабинет. Все остальное ты знаешь.

– Ты получил свои деньги, Снегирь? Все деньги?

– Я собираюсь в Мексику, старуха. Это о чем-то говорит тебе? – Снегирь подошел ко мне и приподнял мягкими пальцами мой подбородок. – А жаль. Мы бы могли съездить в Барселону – ты, я и дети… Жека изгадила всю малину. И мне, и тебе, Кэт. Я вытащил ее на Васильевский, я пытался договориться с ней, но она сказала, что я убийца. И что я убил не только Титова, но и Быкадорова. И что она видела, как я готовил это убийство, – она сама почувствовала легкие признаки недомогания, хотя находилась в коридоре, достаточно далеко от картины. Она сказала, что не сможет жить с этим знанием. Что же мне оставалось делать, Кэт? Я не хотел крови, я не был готов к ней, но что же мне оставалось делать? Теперь ты прошла весь путь до конца?

– Подожди. – Снегирь выговорился, и я перестала представлять для него всякий интерес. – Подожди… Но зачем ты повез ее тело в Купчино? Ты снова рисковал, Снегирь…