Купидон с жареным луком

– Так то и интересно, что до конца девятнадцатого века украшенный жемчугом кокошник-шишак бытовал не только в купеческой, но и в мещанской, и в крестьянской среде!

– Но откуда дровишки? – Лизка постучала красным лаковым ноготком по жемчугам на фото. – В смысле, где крестьяне, а где жемчуга?

– А! Во-первых, у местных был собственный жемчужный промысел, – охотно объяснил Епифанов. – Во-вторых, торопецкие по воле царя Петра с начала восемнадцатого века пользовались особыми льготами, так что были зажиточными.

– Кстати, о петровских временах, – ехидно нашептала я на ухо подружке. – Тот бородач, которого ты заклеймила позором, как раз и был Семен Буряков, внук Евдокии Никаноровны, владелицы жемчужного шишака.

– Так что ж ты сразу не сказала?! – Лизка обиженно поцокала, встала и одернула на себе модную разлетайку. – Огромное вам спасибо, Виктор Игнатьевич, за интереснейший экскурс в историю! Нам, к сожалению, уже пора, но мы еще обязательно встретимся, если вы, конечно, не возражаете…

Разрумянившийся Епифанов не возражал.

Сопровождаемые гостеприимным заведующим, мы с Лизкой вышли из клуба и двинулись прочь, в ночь, под тоскливое нечленораздельное мычание модного рэпера: старомодные танцы уже трансформировались в дискотеку, и асфальтированный пятачок окупировала деревенская молодежь.

– Черт знает что такое, – бурчала Лизка, обходя половецкие пляски по периметру. – Деревня, глушь, а неженатых мужиков навалом, причем и культурные есть, и состоятельные, а я об этом знать не знаю! А моя лучшая подруженька сама, значит, в сельскую жизнь забурилась, а мне о здешних брачных перспективах ни гу-гу!

– О брачных перспективах я думала меньше всего! – попыталась оправдаться я, но, разумеется, не преуспела.

Переспорить матерого рекламного менеджера – задача не из легких.

– Да-да, конечно! – Лизка скорбно скривила рот и потопала дальше, сокрушенно покачивая головой.

– Ну, хочешь, я тебя с Семеном познакомлю? – предложила я, догнав ее и взяв под руку. – Это несложно, он же мой сосед…

– Что?! Он еще и твой сосед? – Лизка закатила глаза. – Боже, с кем я дружу… Даже не знаю, Алиска, ты очень хитрая или совсем глупая?

– Я жутко голодная, – честно сказала я. – Пойдем на ужин к тетке Вере или дома перекусим, чем городской супермаркет послал?

– К той тетке, у которой неженатый сын-шериф? – уточнила подружка и, получив подтверждение, снова завела глаза: – Она еще спрашивает!

По Лизкиному лицу было видно, что она не притворяется, а всерьез обижена.

– Ты же не думаешь, что этот медвежий угол – заповедник завидных женихов? – уточнила я, надеясь рассмешить подружку и вернуть ей хорошее настроение. – Поверь мне, в этом плане тут совершенно нечего ловить… Ой!

Заслышав мягкий шелест сзади, я отпрыгнула в сторону, пропуская неслышно подкравшуюся большую темную машину грозных очертаний, но брутальный «Хаммер» не проехал мимо нас и остановился. С тихим жужжанием опустилось стекло, и в окошко выглянул незнакомый мне джентльмен благородной наружности: виски серебряные, очки золотые.

– Вечер добрый, девушки, вы местные? Как к источнику проехать, не подскажете?

– Прямо до ближайшего перекрестка, потом направо, по улице почти до самого конца и за сгоревшим домом налево, – объяснила я, хоть и не девушка, но почти уже местная. – Мимо не проедете, там указатель будет: «К источнику».

– Спасибо, девушка!

«Хаммер» укатился по затянутой вьюном узкой улочке, как черный бильярдный шар по зеленому сукну. Лизка проводила его долгим пристальным взглядом.

– Нечего ловить, да? – с прискорбием вопросила она, укоризненно посмотрев на меня, когда «Хаммер» скрылся за углом.

Я молча развела руками.

Лизка вздохнула:

– Ладно, пошли уже к тетке твоей, интриганка.

И вот за что она меня так, а?

К тетке Вере мы пошли с бутылкой коньяка из моих запасов и баночкой икры из щедрых даров подружки.

Лизка нарядилась в псевдокрестьянское платье с ромашками и была в нем чудо как хороша. Митяй, увидев ее, уронил челюсть, будто сломанный Щелкунчик, и покраснел, как Синьор Помидор. Проницательная тетка Вера эти метаморфозы моментально заметила, совершенно правильно поняла и принялась обхаживать Лизку, непринужденно и неназойливо – как ей казалось – рекламируя свой товар: великовозрастного сына, подзадержавшегося в холостяках.

– Вот карасики в сметане, Митя сам наловил, – говорила она, переставляя с плиты на стол здоровенную сковороду.

– Вы рыбачите, Митя? – восторженно ахала Лизка. – А у меня, не поверите, есть спиннинг, только я им не пользовалась никогда. Помнишь, Аля, с нами «Мир охоты и рыбалки» бартером расплатился? Мне на мои пятнадцать процентов агентских как раз немецкий спиннинг достался, а ты тогда что-то простенькое из одежды взяла, да?

– Непромокаемую курточку, – кивала я, поддерживая светский разговор.

– Тю! Курточку! – фыркал Митяй, польщенный проявленным к нему интересом. – На рыбалке нужны брезентовый плащ с капюшоном и сапоги-заброды!

– Ой, а почему они так называются – заброды? Вы в них куда-то не туда забредаете? – игриво интересовалась Лизка.

– Почему это не туда – куда надо: в лодку, – объяснял Митяй.