Купидон

Наступила гробовая тишина. Все ждали взрыва, который всенепременно за этим последует. Глядя, как по высокому лбу напарника, медленно сползает снег, меня начал пробирать смех. Причем, не тихое хихиканье. Я уже захлебывалась, пытаясь зажать рот ладонями в мокрых варежках. На меня начали подозрительно коситься. Брезгливо стряхнув с лица подтаявший снежок, Антонов прицельно глянул на меня.

— Твоих рук дело? — Все кивнули. Я возмутилась. Вот это да! Единогласная подстава!

Резко наклонившись и набрав в руки снега, Антонов бросился ко мне. Видя такое дело, я рванула прочь. С криками, визгами и смехом (в основном моими), мы носились по округе. Пораженные купидонцы, застыли изваяниями, и их приходилось оббегать.

Первой не выдержала Алла Афанасьевна, когда Антонов целя по мне, промахнулся, и залепил ей прямо в лицо.

— А ну, ребята, бей неприятеля!

И пошла потеха. Народ, видимо, решил отыграться перед Антоновым за все неприятности, и усердно метал в него снежками. Тот ловко уворачивался, и отвечал с удвоенным энтузиазмом. Но ребята взяли численностью. Не без моего посильного участия. Общими усилиями, погребя Антонова под снежной насыпью, все стали расходиться. Я немного потопталась над курганом, и начала откапывать напарника. Ну, вроде как, без него с заданиями, будет потруднее.

Отчистив антоновскую мордашку от снега, притормозила. Сейчас, все зависит от того, что он скажет. Если опять все обгадит, дальше освобождаться будет сам.

Вот он открыл глаза, уставился в небо, вздохнул…

— Хорошо-то как.

— В смысле? Мне оставить все как есть? — Я, прямо растерялась.

Перевел взгляд на меня, опять вздохнул.

— Ерофеева, ты сплошная нелепость. Выкапывай уж, спасительница.

Мокрые, до корней волос, мы ввалились в холл, и двинулись к шефу. Где-то на середине пути, я поняла, что чего-то не хватает. Антонова. Оглянулась. Он стоял посреди коридора, и задумчиво оглядывался. Да, изменения определенно есть: встречные, улыбались ему. Я хмыкнула. Лед тронулся. Главное, что бы он их не обгавкал. По привычке.

Из директорского кабинета меня отправили к Алле Афанасьевне. Якобы, по важному делу. На деле же, чтобы не мешала обсуждать «важные, мужские вопросы». Ну-ну.

— Тук, тук, Алла Афанасьевна. Мне сказали, я нужна Вам?

— Ох, как воздух, милая. Как воздух.

Хорошо, что я не крашусь. Глядя, как секретарь поправляет подтеки туши, и накладывает пудру, я ей посочувствовала. Валяние в снегу, никакому макияжу на пользу не пойдет.

— Да, Томочка, — сказала она, убирая зеркальце в ящик стола, — у меня к тебе дело. Скоро Новый Год…

— Да он же ж через месяц!

— Это календарный. А праздновать мы будем, числа двадцать пятого. В смысле, коллективом. Так вот, нужно арендовать помещение. Набрать меню. Ну, этим могу и я заняться. А вот тебе нужно будет придумать программу вечера. Всякие конкурсы…

— Да что же это такое?! Я извиняюсь за резкость тона, но, Алла Афанасьевна, вам что, больше не к кому обратиться? То плакатик, теперь вот, конкурсы. Я Вам что, массовик затейник?! Мне работать нужно, а не дурью мается. Я и так занимаюсь всем чем угодно, только не делом. У меня такое ощущение, что вы с Борисычем это намеренно делаете.

— Что ты, что ты! — Отчего-то, перепугалась секретарь. Неужели угадала? — Какие такие намерения? Ничего подобного! Просто, у тебя интересный взгляд на вещи. Ты не пытаешься ничего приукрашивать.

Только потому, что не умею этого.

— И что? Мне опять дома сидеть?

— Нет. Этим ты займешься в свободное время.

Еще лучше.

— Садись отчет дописывай.

— А потом?

— Потом свободна. — пожала она плечами.

Да что же это?

— Алла Афанасьевна. Могу я узнать, остальные подряды работают по столь же интересному графику?

Секретарь замялась.

— Да вы у нас, такие одни. Пока хватает.

— В смысле?

— В прямом. Остальные работают по одному.

— Что?! Я одна, навроде подопытного кролика?! Почему я?

— Все вопросы к Андрею Борисычу. — открестилась она.

Не сомневайтесь. Спрошу обязательно.

* * *

Вечером, ко мне заскочил Антонов, предупредил, что завтра на задание. Велел одеться по-спортивному. «Это как?», гадала я, перекапывая свои вещи. Нашла старые штаны. Не спортивные, конечно, но и не брюки или джинсы. И старые кроссовки, все в темных разводах. От того, что они, как-то расклеились, а «Супер клея» под рукой не оказалось, пришлось клеить тем, что имелось. А имелся только клей для дерева. Естественно, что резиновую подошву он не взял, зато щедро окрасил светло-голубую поверхность в черную крапинку. Зато теперь кроссовочки были намертво прошиты, и в них можно было купаться, не опасаясь навредить.

Утро все расставило по местам. Оказалось, что я участвую в забеге на полторы тысячи метров, среди женщин. Антонов, лапушка, обо всем позаботился, записав меня в первую пятерку. Сказать, что я была ему благодарна, ничего не сказать. Я была готова его в объятьях придушить. Если выяснится, что забег еще и с барьерами, меня ничто не остановит. Костьми лягу, но прибью эту паскуду.