Купленная. Доминация

Удивительно, что я не дернулась в этот момент и не отпрянула в интуитивном порыве чисто из чувства самосохранения. Наверное, продолжала воспринимать все это, как за часть своего последнего сна. Своего главного врага — шантажиста и беспощадного палача, ставшего вдруг и в одно мгновение чем-то несоизмеримо большим. Тем, чему нет никакого подходящего определения, поскольку сейчас я могу только что-то чувствовать и воспринимать лишь через эмоциональные ассоциации, ибо мой разум (да и тело тоже) все еще находится где-то между этой реальностью, окутывающим эфиром пережитого сна и чем-то совершенно новым. Новым измерением? Или новым миром? Или новой собой?..

Кажется, я начинаю путаться, потому что он уж очень быстро вторгается на мою личную территорию, подобно бешеному торнадо, умудрившись и до этого пробраться в мой сон, а теперь и вовсе вломившись в мою реальность, чтобы разнести ее ко всем чертям на мелкие щепки, вытеснив оттуда собой всех и вся и даже часть меня самой. При чем я чувствую себя настолько беспомощной и никчемной, не способной хотя бы просто из надменного упрямства закрыть глаза, отвернуться и сделать вид, что сплю (или собираюсь заснуть). Банально не могу. Так и продолжаю лежать в неподвижной позе эмбриона глядя в лицо собственного убийцы. И это отнюдь не метафора. Потому что так оно и есть. Этой ночью этот человек что-то со мной сделал. Что-то, после чего не возвращаются к прежней жизни, к той, кем я была когда-то до этого. Потому что это не я сейчас лежу в его постели, и не я жду его очередного приговора своему ближайшему будущему.

Но почему я тогда не испытываю обезумевшего ужаса? Не дергаюсь и не думаю о ближайшем отсюда побеге? И что вообще со мной не так? Откуда это странное, то ли щемящее, то ли, наоборот, всепоглощающее чувство восхитительного блаженства, где-то под самым сердцем у солнечного сплетения? Еще и после того, как я переспала (хотя это далеко не то определение) с единственным сыном своего клиента.

Да я просто обязана сейчас, спотыкаясь, бегать по квартире в поисках своей одежды, торопливо натягивать ее на себя, чтобы наконец-то рвануть отсюда как можно подальше и не оглядываясь. А вместо этого… Вместо этого, лежу, как зачарованная собственным растлителем безмозглая дурочка, не в силах отвести взгляда от его красивого, будто лепного лица и пронимающих до глубины взволнованного сердечка глаз. Еще и эти чертовы ночные сумерки, окутывающие со всех сторон своим мистическим облаком чего-то необъяснимо ирреального и даже потустороннего, скрадывающего у окружающих вещей их привычное восприятие. И у моего нового любовника тоже, придавая его внешности совершенно неожиданные, в чем-то даже пугающие черты какого-то другого и до селя мне неизвестного человека (и человека ли?).

Нового любовника?.. Какое-то странное и абсолютно не подходящее для него определение. Любовник — это что-то конкретное, не на одну ночь и не на пару трахов. А тут… Чем больше я думаю о нем и о том, что с нами произошло, тем глубже в этом вязну, запутываясь еще больше и не в силах разобраться ни в своих ощущениях-чувствах, ни в том, что между нами было. Да и что это было-то, если так подумать? Какое-то чистейшее безумие, которое я перестала контролировать и воспринимать со здравых позиций, как только меня припечатали к окну гостиной и (прости, господи) отодрали, как не знаю кого? Мне и сейчас с большим трудом верилось, что это было все по-настоящему, а не привидевшийся мне только что сон. Такое в принципе невозможно, по крайней мере, не со мной и не в моей жизни.

Тогда почему я сейчас лежу абсолютно голая в постели с абсолютно голым Киром Стрельниковым в его спальне, его холостяцкой квартиры? И если сейчас попытаюсь пошевелиться, то мне обязательно выйдет это боком, тем самым физическим напоминанием о недавних с ним безумствах. Мне уже и сейчас начинает казаться, будто мое тело и, само собой, кожа тоже вырываются вслед за сознанием из анестезирующего кокона недавнего сна. Легкое онемение постепенно сменяется тягучей, слегка шокирующей и только сладко ноющей болью. Вернее, даже не болью, а ее облегченной версией и, на удивление, очень даже приятной, еще и в чем-то возбуждающей. И стоит мне лишь на пару мгновений заглянуть в собственную память, чтобы выловить оттуда всего несколько фрагментов из пережитых совсем недавно событий, как все… Меня тут же накрывает, впиваясь в кожу воспаляющими искрами эрогенного тока и бьет остервенелыми разрядами острых спазмов по истерзанной языком и членом Кира киске, как снаружи, так и изнутри. Скорее, моя моментально проснувшаяся, совершенно ничем не унимаемая похоть и является прямым доказательством всему тому, что он со мной вытворял, и из-за чего теперь мое собственное тело выкидывало подобные финты, одновременно и пугая, и требуя добавки в не меньшем размере.