Курама

Помимо собратьев я экспериментировал на животных из леса. В наспех сооруженном зверинце содержалось десятка полтора зверушек, была и тройка лис. Не знаю, зачем я пытаюсь воздействовать на них… Только время трачу.

— Бессмысленно, — пробормотал я, почесывая лиса за ухом. Тот жмурился и урчал, иногда повизгивая, да и вообще был игривым и веселым. Правда, Нову он не любил — постоянно кусался и огрызался.

— В принципе, бессмысленно все, — волчица отодвинула стол к стене и накрыла его пленкой. — Жизнь, смерть, война. Все.

— Тогда зачем мы все это делаем?

— Я живу, чтобы служить вожаку.

— И все? — я мотнул головой в сторону, намекая на ее многочисленных, хм, партнеров.

— Ты часами сидишь в тире. Алина может сутки напролет лежать на крыше с одной кобурой на бедре. Юджар любит вино. Гордон постоянно сидит в мастерской.

— Я понял, — я посадил лиса в корзинку и накрыл ее пледом. Звереныш пошуршал подстилкой, поскреб стенки корзинки когтями и затих. — Каждый развлекается, как может.

— Именно, — Нова надела плотные перчатки. Ей часто приходилось ползти на четвереньках, так как абсолютное большинство коридоров были для нее слишком низкими, вот она и стала носить перчатки.

— Так получается, смысла жизни нет?

— Смотря что ты вкладываешь в эти слова. Кто-то видит смыслом жизни поиск нового. Кто-то — как я — служение кому-то. А что видишь смыслом жизни ты?

— Окончание войны.

— Нет. Это цель, она конечна, и может быть достигнута. Смысл — это процесс, в основном бесконечный. Смысл жизни должен определять, ради чего ты живешь.

— Получается, что до сих пор я преследовал цели?

— Получается, так.

Я задумался, повел ушами.

Каков он, мой смысл жизни?

Я хочу вернуть эмоции Алике, но это — цель. Я хочу остановить войну, но и это — тоже всего лишь цель. А ради чего я живу? Ради достижения этих целей? А что будет потом? Чисто потенциально — я бессмертен, как и все лисы. Перенос разума — процесс возобновляемый и неограниченный. Как-то Юджар рассказал мне про «скуку бессмертия»: будучи бессмертным, ты можешь достичь любой цели, добиться чего угодно, но ради чего ты сохраняешь свое бессмертие? Достигнув всего, бессмертного обуревает скука. Он все получил. Он всего достиг. Но ему незачем жить.

— Я… Я живу, чтобы жила моя раса.

— Лисы?

— Не только, — задумчиво пробормотал я.

Если я попал сюда, значит, я когда-нибудь найду способ попасть и в родной мир, ведь так? Пусть мир шиноби мне отвратителен, но там живут другие биджу. Да, я живу ради своей расы. Но ведь я не только лис, частично я — биджу. Как знать, может, мои невероятные способности объясняются именно моей природой? Это очень красивая теория, но верна ли она? Узнать невозможно.

— Понятно, — Нова фыркнула, покосилась на корзинку. Судя по звукам, лис мирно спал. — Понесешь?

— Понесу, — я осторожно поднял корзинку и, стараясь не раскачивать ее сильно, покинул исследовательскую. С некоторых пор слово «лаборатория» вызывало у меня резко негативные эмоции.

Лиса я сдал на руки смотрителям зверинца. Тот совсем освоился и вообще вел себя так, словно это он — хозяин и глава всех вокруг. Хорошо хоть, он один такой, остальные звери как-то поспокойнее будут.

— Брат! — из-за грузовика, стоящего посреди улицы, выглянул Ли и призывно махнул рукой. Пожав плечами, я пошел к лису, Нова как обычно увязалась следом.

— Ли, — я улыбнулся другу, но улыбка вышла натянутой. Серый лис сразу это заметил и нахмурился, полуприжав уши.

— Кошмары?

— Видишь сквозь мех, — я вздохнул и потер глаза пальцами. — Не волнуйся, думаю, это пройдет.

— Ку, это пройдет, если ты с этим будешь бороться, — Ликор тихо фыркнул, скрестив руки на груди. — Нова, хоть ты ему скажи, что ли.

— Слова не имеют смысла, когда их не слышат.

— Брат, послушай, — Ли опустил руки мне на плечи и встряхнул. — Мы все теряли близких. Каждый проживший больше полусотни лет видел геноцид.

— Но ни один не видел резни, когда лисы рвут друг друга, — я отвел взгляд.

— Так, пошли, отойдем, — серый потянул меня за рукав куртки, я чуть не упал, но пошел следом. Нова осталась, обернувшись, я увидел, что она помогала с погрузкой каких-то ящиков.

Мы остановились возле скамейки, одной из многих, стоящих вдоль аллеи. Меня сильно удивляло то, что в Айронстоуне не было деревьев, да даже кустов — только клумбы, и те, словно на платформе.

— Брат, — Ли усадил меня на скамейку и сел рядом. — Прекращай.

— Я не могу прекратить, Ли, — я уперся локтями в колени и вцепился в уши. — Я ведь их убил. На моих руках их кровь. Они приходят по ночам, стоят вокруг и молчат.

— Я вижу, что ты не высыпаешься.

— Да черт с ним, со сном! — взорвался я. — Меня мертвые преследуют, понимаешь? Мертвые! Я…

Я не успел среагировать, и кулак Ликора влетел мне в скулу. Когда в глазах перестало двоиться, я с недоумением посмотрел на лиса. Тот демонстративно тер кулак.

— Лучше?

— Если бы прямой с правой был лечебным — у медиков поубавилось бы работы.