Курама

Хорошо, что там не было моих друзей… Да, Нова не попадала под приказ, но сопротивляться ему она не смогла бы. А значит — убивала бы не сопротивляющихся лисов. Впрочем, у нее ведь нет нашей лисьей привязанности.

Мне на плечо легла огромная ладонь, пальцы осторожно сжали его. Я прижал уши, вздохнул и потерся щекой о руку волчицы.

Как бы то ни было, все это осталось позади. Я выжил, вопреки всему. Выжил, несмотря на то, что в последнем бою сошелся с Шодаем, лисом, официально являющимся одним из сильнейших мечников среди нас. Если бы он не был сильно ослаблен боем, если бы не моя регенерация… достаточно лишь знать, что на тренировке он условно убивал меня за девять секунд. Рекорд, между прочим, обычно я получал свой укол в сердце в течение шести-семи…

Я коснулся рукояти его ножа. Если Алика великолепно ножи метала, то альбинос был способен одним ножом зарезать любого противника. Пожалуй, только сплошная штурмовая броня — ну или доспех Новы — мог спасти, и то, я бы не давал гарантий. Во всем, что касалось холодного оружия, Шодай был мастером.

А я его убил. Впрочем, тут нечем гордиться…

— Скоро принесут обед. Курама, прошу тебя — поешь нормально.

— Я не очень голоден.

— Если ты не съешь все, что принесут, клянусь, я привяжу тебя к кровати и запихаю все содержимое тарелок тебе в глотку.

Я удивленно посмотрел на Нову, но та была серьезна, и даже зла. Никогда ее такой не видел…

— Я… — под взглядом волчицы я судорожно сглотнул. — Я все съем…

— Хорошо. Не вынуждай меня идти на крайние меры, — с этими словами она ушла, тихонько прикрыв за собой дверь.

А я вдруг осознал, что Нова — это не просто огромная волчица, любящая большие пушки и провести время с лисами. Я вдруг вспомнил, что она еще и та, что способна ударами кулаков мять трехмиллиметровую сталь, и подбросить любого лиса метров на десять вверх. Ну или просто вышвырнуть его со скоростью пушечного снаряда.

Я почувствовал, как уголки губ дернулись в мимолетной улыбке. Это ведь Нова. Если она просто почувствует, что я не хочу жить, она сначала сделает из меня отбивную, и потом, пользуясь моим страхом перед ней, просто запретит умирать. Если я действительно хорошо ее знаю, то она именно так и поступит.

Вот только, очень трудно заставить себя жить… после произошедших-то событий. Но я буду пытаться. Потому что я сраный магистр Разума, вышвырнутый из родного мира экс-биджу, и вообще Курама. Пока еще треххвостый, но, черт возьми, я найду способ получить остальные хвосты. Что-то мне подсказывает, что они здесь — показатель силы, так же, как и в мире шиноби.

Принесли плотный обед, который я, давясь, съел подчистую. Пришедшая проверить результат моей трапезы Нова только убедила мне в правильности моих действий. Да и, стоит быть честным с самим собой — моему организму позарез нужны питательные вещества для восстановления. Тогда я потратил все резервы… до сих пор ребра пересчитать можно, да и слабость никуда не исчезла. А тут — полный комплекс всего необходимого. И даже вкусно.

Отложив поднос, чуть не рассыпав посуду по полу в процессе, я откинулся на подушку. Для разнообразия, я очнулся не в палатке, а в палате госпиталя. Хоть что-то.

Кто-то постучал по дверному косяку. Я приподнял голову.

На пороге стояла Алика. Осунувшаяся, всколоченная, с покрасневшими белками глаз, она смотрела на меня совершенно безэмоционально и словно холодно. А я почувствовал, как сжимается что-то в груди.

— Алика…

Она подошла, села на краешек кровати. Осторожно, словно боясь чего-то, коснулась моего лба. Я почувствовал, как дрожат ее пальцы, столь же осторожно коснулся ее запястья. Она отчетливо вздрогнула.

— Ты живой, — это прозвучало спокойно, но я не обманывался. В ответ я присел и обнял лисицу, прижав ее к себе. И почувствовал, как ее руки сжимают меня в ответ.

— Живой.

— Я беспокоилась.

— Я понимаю.

Мы замолчали. Я чуть ли не насильно пересадил Алику поближе — она не хотела, чтобы я двигался даже в пределах кровати. Кажется, она и вовсе не хотела, чтобы я даже голову от подушки отрывал, но… она слишком долго не спала. И не успела среагировать.

Ее усталость чувствовалась физически. Алика в своем обычном состоянии — словно витой металлический прут, но сейчас она больше напоминала бессильно лежащий на полу канат. Странная ассоциация, но подходит как нельзя лучше. Неожиданно я почувствовал влагу и посмотрел на мордочку лисицы. Осторожно стер слезинки с уголков ее глаз.

Она даже плакала молча. Тихо. Спокойно. И разум ее был столь же спокоен. Одна из жертв подавителей, что создал мастер Лоран. А создал ли, или воссоздал? Я отмел все мысли и подозрения, не время, не местно.

— Тебе надо отдыхать, — Алика зашевелилась.

— Да, пожалуй, — я знал, что она просто не хочет, чтобы я видел ее такой. Так же, как она не стала навязывать мне свое общество, когда я был разбитым, так же и я не могу заставлять ее остаться. Хоть и хотел ее видеть, любой.

Но право на одиночество — такое же важное, как и право быть собой. Каждому важно побыть одному, а друзья должны понимать, когда надо оставить друга, а когда наоборот, надо навязываться.