Курама

Я отступал, блокируя удары как мечом, так и наручами. Лис обезумел, он был изранен, но все равно нападал. В конце концов, прошептав «прости», я парировал удар и вонзил меч ему в грудь. Затем, выдернув лезвие, я ударил мечом по шее. Благодаря экзоскелету, я его просто обезглавил.

Я посмотрел на лагерь. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул. И шагнул в море безумия, крови и стали, подняв меч.

Не знаю, сколько я так рубился. Не знаю, сколько лисов пало от моей руки. Не знаю… ничего не знаю… Наступил закат, небо окрасилось красным, словно кровь, пролитая на острове, достала и до облаков. В процессе рубки мне повредили экзоскелет, и теперь я с трудом двигался в нем.

Но все однажды заканчивается. И вот я остался один на один с некогда белым, но теперь красным лисом. Окрас под стать цвету глаз.

Шодай молчал, сгорбившись, он не скалился. Я начал сдирать с себя экзоскелет, альбинос мне не мешал. На пропитавшийся кровью песок упал последний элемент брони, я устало опустил меч на плечо. Я не чувствовал ничего, кроме этой всепоглощающей усталости, боли от заживающих ран. Боли в груди, хотя в грудь меня ни разу и не ранили — спасала кираса.

Шодай молча пошел вперед. Я пошел навстречу.

Когда мы подошли друг к другу на расстояние удара мечом, альбинос нанес мощный косой удар снизу вверх, от которого я с трудом отшатнулся. В ответ я ударил с плеча, сверху вниз, но лис заблокировал его. Подняв меч двумя руками, я попытался нанести удар сбоку, но Шодай выхватил из-за пояса нож и подставил его под лезвие. Все же у меня было слишком мало сил.

Я вытащил из закрепленных устьем вниз ножен нож Алики, взял его обратным хватом.

А Шодай-то левша… только сейчас это понял…

Мы наносили друг другу неуклюжие, грубые удары, блокировали их мечами, ножами, снова били, снова блокировали. И все это молча. Звенела сталь, мы оба тяжело дышали, запах крови бил в нос, вызывая головокружение.

Я принял удар мечом на нож и тут же ударил им. Шодай не успел отшатнуться. Я же продолжил резать ножом, ударил его в шею, еще раз. Лис пошатнулся, опустил руки, а я, вцепившись левой рукой ему в плечо, вонзил меч ему в грудь. По самую гарду.

Оружие выпало из рук альбиноса, упало на песок. Взгляд лиса прояснился, зрачки перестали напоминать две щелочки. Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Спасибо…

Он упал, буквально свалившись с лезвия моего меча. Я рухнул на колени, выронив оружие. У меня не осталось сил, совершенно. Я посмотрел вдаль, на корабли, с которых не могли не видеть безумие, происходящее на берегу. Скорее всего, им не до этого.

А я, наконец, поймал ту мысль за хвост.

Структура Разума цепляется к телу тремя десятками нитей, словно к кукле. И если так, то кто кукловод?..

Глава 12. Откровения

Я сидел в кресле перед терминалом, смотря на монитор. Тот был выключен. Первым делом я нашел генераторную и разнес там все взрывчаткой. У меня теперь было очень, очень много взрывчатки.

Я сидел и смотрел на воткнутый в клавиатуру нож. На нем было вырезано «初代», Шодай. По памяти вырезал… Когда-то он спросил меня, почему его имя вызывает у меня нервный смех. Я рассказал ему. И тогда же вырезал на рукоятке его ножа эти иероглифы.

Сейчас лезвие ножа было испорчено многочисленными зазубринами, царапинами, разводами наспех стертой крови. Нож был простым.

Я сидел и смотрел на нож, на монитор. Воздух был пропитан вонью начавшей тухнуть крови, разложения. Она резала нос, но я даже не морщился. Я уже привык. Я сидел в темноте, окруженный трупами, мех весь слипся от крови, в основном чужой. Я не двигался. Не хотел двигаться.

Я ждал, пока обеспокоенные отсутствием связи лисы не пришлют очередную экспедицию. Думаю, на этот раз им не потребуется двадцать семь дней. Мы плыли целый месяц, так как экономили топливо. Средняя скорость — три с половиной узла в час. Что-то около шести с половиной километра в час. В десять раз меньше максимальной скорости хода линкора. Думаю, в этот раз они выжмут из своих кораблей максимум. Четыре тысячи километров можно пройти и за три дня. Прошло уже два.

Я провел подушечкой пальца по запястью, нащупал постепенно исчезающие рубцы. Лисы — хрупкие существа, и я не исключение. Одна пуля, один удар мечом. Один удар когтями. Я почувствовал, как дрожат руки, как все естество заполняет холод, и мысли, до сих пор ворочающиеся многотонными булыжниками несутся…

Я ведь помню каждого, кого убил. Каждого! Каким был последний удар, как лезвие резало плоть, обрывая очередную жизнь. Как взгляд каждого убитого прояснялся, как многие из последних сил улыбались, но не мне, нет — чему-то другому. Я помню, как один из убитых шептал «свобода». Стоит закрыть глаза, и я вижу глаза Шодая, слышу, как он с последним выдохом шепчет «спасибо». Сердце замирает, душу рвет на части, я убил их всех. Пусть я не был знаком ни с одним из них, и я благодарен за это всем тем, кто решил оградить меня от этих знакомств. Как же я счастлив, что я отговорил Ликора, Алину, Алику, Нову от того, чтобы плыть со мной!