Курама

Под руки попадались тела убитых, шкуру тянуло от высохшей крови. Я бы побежал, но не мог — не было сил. Я не ел и не пил два дня. Я попытался вспомнить, слышал ли я какие-либо звуки, но не смог. Пришлось искать наощупь.

Мне потребовалось очень много времени. Не знаю, сколько, но точно много. Но я все же нашел нож Алики и прижал его к груди, словно самое главное сокровище. Мне почему-то казалось, что потеряй я его — я потеряю что-то большее. Может быть, себя.

Неожиданно я вспомнил… я нащупал цепочку на шее и сжал в кулаке армейский жетон. Тот самый, что дала мне Нова перед самым отплытием.

Так и я стоял на коленях, сжимая в правой руке рукоять ножа, а в левой — жетон.

Химический свет окончательно потух. Я лег на бок, прижимая к груди вещи, что связывали меня с друзьями, оставшимися там, на материке. Запахи уже не раздражали нос, я их не замечал… Темнота окружала…

Я почувствовал, как меня дергают за плечо. С трудом разлепив глаза, я тут же их зажмурил — яркий свет резал не хуже лезвия ножа. Стоп, свет? Откуда здесь свет?

— Пей, — над самым ухом раздался голос, от которого в груди все сжалось. В губы ткнулось край металлического горлышка, плеснула вода. Я начал пить, и глотал воду до тех пор, пока флягу не унесли. — Пока хватит.

— Алика…

— Тише. Все будет хорошо.

— Нож… — в горле запершило, и я закашлялся. От боли в груди выступили слезы, которые я не мог стереть… пальцы лисицы осторожно стерли непрошенную влагу с уголков глаз.

— Я видела. Нова заберет нож Шодая.

— Не включайте… ничего…

— Я передам Юджару.

Кажется, меня уложили на носилки. Я не видел — глаза все еще резал излишне яркий свет. Я не чуял ни одного запаха, звуки словно заглушались, но я понял — меня окружают лисы. Они пришли… Пришли за мной…

Я никогда раньше не болел. В смысле, биджу не может заболеть в принципе, а будучи лисом я избегал этой напасти благодаря своей высокой скорости восстановления. Даже когда у меня был один хвост, мои раны заживали заметно быстрее, чем у остальных. Но сейчас мой чрезмерно ослабленный организм не смог бы побороть и насморка. Я получил тяжелую инфекционную болезнь дыхательных путей, которая медленно переросла в воспаление легких.

Меня лихорадило, кажется, я бредил, но самым плохим было то, что из-за нашей с Новой связи свалилась даже эта могучая волчица. Только ее болезнь была фантомной, а вот моя — очень даже настоящей.

Сначала хотели произвести перенос сознания, но Алика отговорила мастеров. И это было правильным решением — через три недели после возвращения на материк организм оправился достаточно, чтобы перебороть болезнь.

Но я все равно пролежал без сознания еще целый месяц.

Обо всем этом мне рассказала Нова, когда принесла собственноручно сделанную кожаную сбрую с двумя ножнами и кобурой. На рукоятке одного ножа было вырезано «Алика», другого — «初代». Кобура была пуста — я опять потерял свой револьвер. Как бы это не стало традицией…

— Спасибо, — я прижал сбрую к груди. Я был еще слишком слаб, чтобы надеть ее, да и смысла не было — я в основном лежал в палате в больнице.

— Как себя чувствуешь? — Нова осторожно села на стул. Тот затрещал, но выдержал, что, впрочем, неудивительно — специально для нее и принесли.

— Слабость доконала.

— Ты знаешь, что я не об этом.

В ответ я молча прижал уши, отведя взгляд. Я не хотел говорить о том, что творится у меня на душе. Не сегодня, не в ближайшее время. Возможно и вовсе — никогда. Я не хотел, чтобы кто-то узнал, чего мне стоит каждый день убеждать себя, что я должен жить. Обязан. Что за мою жизнь заплачено кровью тысяч лисов. В такие моменты я очень хорошо понимал тот пустой, словно мертвый взгляд, которым Шодай изредка смотрел вдаль. Как знать, может, я выгляжу точно так же, когда задумываюсь?

Нова молчала, чувствуя мое настроение и состояние. Связь, что я когда-то по незнанию образовал между нами, с каждым месяцем укреплялась. Иногда мне кажется, что я слышу отголоски мыслей волчицы.

— Лабораторию изучили, — первой нарушила тишину Нова. — Выяснили, что именно произошло.

Я дернул ухом, показывая, что слушаю. Волчица вздохнула.

— Под лабораторией расположен генератор волн Разума. С помощью ретрансляторов сигнал передавался на материк. Скорее всего, под землей можно найти еще достаточно много подобных построек. Мастера считают, что именно поэтому их способности по передаче приказов имеют такую дальность действия.

Я посмотрел на волчицу, которая неожиданно замолчала. Она почему-то прижала уши и сжалась.

— Приказ, который передавался через ретрансляторы, расшифровать не удалось.

— Я знаю, каким был приказ.

— Каким?

— Убей лиса.

Нова замолчала, а я отвернулся, прикрыл глаза.

Да, я вспомнил, каким был приказ. Не знаю, почему я потерял сознание сразу после его получения, но… хорошо, что это произошло. В смысле, небытие. Лисы крайне сильно привязываются к своему окружению, и подобный приказ очень быстро ломает психику. Не знаю, к каким вывертам это привело, но лис, идущий на меня с мечом и бормочущий о моей силе, которая станет его, до сих пор вызывает у меня дрожь.