Курьер смерти

– Давненько мы вместе в баре не сидели… Может, сходим на днях, выпьем чего-нибудь?

Йенс кивнул.

– Только не безалкогольного.

– Ни в коем случае! Забота о здоровье – это хорошо, но нельзя же так перегибать…

4

Передав рюкзак вместе со всем содержимым коллегам-криминалистам, Йенс заехал в управление, где его уже ждала Карина Райнике. По телефону он попросил ее переодеться в штатское, и теперь она стояла перед ним в джинсах и зеленой футболке. Длинные светлые волосы были собраны в хвостик.

– Ты сегодня хмурый, как дождливый день, – сказала Карина вместо приветствия.

– Дождливому дню я бы сейчас очень даже обрадовался, – ответил Йенс.

Дождя не было уже несколько недель. Запыленный город стал напоминать какое-то апокалиптическое видение.

– Проблемы? Или просто устал? – спросила Карина и сдула со лба прядь волос, влажную от пота.

Йенс сказал, что направляется к матери девушки, чей труп нашли накануне утром.

– Я так и подумала… На твоей машине поедем?

Йенс ценил Карину Райнике за то, что она никогда не пыталась увильнуть от сложной или неприятной работы. Он сам, откровенно говоря, охотно спихнул бы на кого-нибудь ту задачу, которая сейчас стояла перед ним. Понимая, что отказаться было бы трусостью, он, конечно же, решил ехать, но Карине все-таки позвонил. Она прошла специальный психологический курс как раз для таких случаев, и, если б у нее нашлось время, они могли бы вместе побывать у родственников убитой. Время у Карины нашлось.

Эта молодая коллега вообще нравилась Йенсу. У нее был прямой теплый взгляд, к делу она относилась серьезно и с душой. Правда, кроме этого, он о ней почти ничего не знал.

Они вдвоем вышли из здания. Йенс подбежал к Красной Леди, припаркованной прямо на улице. Служебную машину он себе так и не организовал.

– Наконец-то я получу разрекламированное удовольствие, – сказала Карина. – Твоя железная подруга – практически легенда на колесах. Автомобиль и таран – два в одном.

Йенс скривился: неприятно было вспоминать о событиях на Айленау, которые вынудили его так дурно обойтись с Красной Леди – высадить ею дверь, мощную, как ворота замка. Ремонт обошелся ему почти в две тысячи евро.

Когда они отъехали от здания, Йенс спросил:

– У тебя, кажется, нет проблем с тем, что нам сейчас нужно будет сделать?

– С этим, я думаю, у всех есть проблемы. Но я понимаю, что это часть моей работы и что тому, кто приносит такое известие, все же лучше, чем тому, кто его получает.

– Разумный подход… А сколько ты уже работаешь у нас?

– Два года.

– Два года? Удивительно, что мы до сих пор ничего не расследовали вместе. Пора это исправить.

– Согласна. – Карина Райнике слегка покраснела.

– А что ты делаешь, когда бываешь не на службе?

– Ты имеешь в виду личную жизнь?

– Естественно. Какую же еще? Я должен знать людей, которых вожу на своей Красной Леди.

– Ну да, понимаю… Ты боишься, что она будет ревновать.

– Именно.

– Тогда слушай. У меня есть жених, Нильс. Он тоже полицейский, но работает в Ганновере. Мы решили пожениться полгода назад. Я обожаю футбол: играю сама и, разумеется, болею за «Гамбург». Еще люблю свою работу. Красную Леди все это устраивает? – спросила Карина с озорной улыбкой.

– Вполне.

Тот, кто нравился Йенсу, должен был понравиться и его машине.

Они замолчали. Карина, видимо, внутренне готовилась к тяжелому разговору. «Молодец, – подумал комиссар. – Действительно, неформально относится к работе».

Выехав на Альтер Тайхвег, улицу в Дульсберге, где жила убитая, Йенс тоже собрался с силами.

– Никакого сценария нет. Можешь говорить, что посчитаешь нужным, – сказал он Карине перед дверью дома.

Она кивком поблагодарила его за доверие и встала за ним, а он нашел фамилию Шольц в третьем ряду таблицы с именами жильцов (всего в здании было двенадцать квартир) и нажал на соответствующую кнопку. Мать убитой ответила почти сразу:

– Сабинхен? Это ты?

Несмотря на плохое качество звука, в голосе женщины отчетливо слышалась тревога. Желудок Йенса сжался до размера горошины. Он представился и попросил разрешения войти.

Дверь открылась. Пропустив коллегу вперед, Кернер зашел в подъезд. Там был лифт, но Карина стала подниматься по лестнице. «Ну и хорошо, – подумал Йенс. – Во-первых, мне надо двигаться, во-вторых, так получится дольше».

Квартира была уже открыта. На пороге сидела женщина лет шестидесяти с чем-то в инвалидном кресле. Полная, с курчавыми седыми волосами и одутловатым, похожим на тесто лицом. Ее правая ступня была ампутирована. Пока полицейские поднимались, тревога, которую она, по-видимому, давно испытывала, переросла в панику. Зажав рот рукой, женщина застонала, как от сильной боли. На ее глазах показались слезы, обрубленная нога резко выставилась вперед. Йенс еле удержался, чтобы не обратиться в бегство.