Курганник

– Спасибо за доверие.

– Да пожалуйста. А как насчет крючков?

– Хвост и голова коня.

– Ага. Я так понимаю: все, что выше трезубца, – всадник.

– Не совсем.

От азарта Макар едва не потирал руки, и Ковалеву чудно было видеть друга в таком вдохновленном состоянии. Поначалу Виктор боялся ляпнуть что-нибудь глупое, показать свою полную беспомощность в знаках древних царей. Однако он очень скоро понял: главное для Макара – внимание собеседника, а если тот ошибается или задает глупые вопросы – ерунда. Зотов поправит и объяснит.

Виктор видел перед собой изголодавшегося по общению умного парня, одинокого в этой степной глуши. Любовь к Лизе, пожалуй, единственная вещь, которая давала ему силы не сорваться, не стать тупым пьяницей, утонувшим в омуте деревенской тоски, повседневных обязанностей.

– О, – произнес Макар, заметив отвлеченный взгляд друга. – Извини, я тебя замучил своими раскладами.

– Нет-нет! – спохватился Виктор, ругая себя за невнимание. – Продолжай. Что же у нас выше трезубца, если не всадник?

– Родовое имя царя. – Зотов потерял интерес к знаку, понимая, что не всем интересны его поиски. Он стал складывать тетради.

– Да? – Ковалев сделал вид, что не заметил перемены настроения друга. – В книге нет подобных знаков. Вот смотри: здесь есть имена, обозначенные треугольниками вершиной вверх. На черепе – треугольник вершиной вниз.

Он подсунул Макару книгу с иллюстрациями и ткнул пальцем в гравюру на лобной кости черепа.

– Я видел, – кивнул Зотов. – Кроме того, к левому углу треугольника у нас пририсована завитушка, а к правому – что-то в виде птичьей лапки. Признаюсь честно – я в тупике.

В раздумье он поджал губы. Виктор перевел дух – кажется, Зот вновь в деле – закурил.

– Ты персики-то ешь, – предложил Макар. – А то все никотином питаешься.

Он хлопнул себя по руке – в красном пятнышке расползлись крылышки и лапки.

– Зато комары не жрут.

– Эт точно, – потирая руку, согласился Макар.

– Ну, так в чем загвоздка? – спросил Виктор, выбирая персик, – полная эмалированная миска плодов стояла на краю стола.

– Чтобы разобраться, начнем по порядку. Так. Треугольник на знаке царей, видимо, обозначает тяжеловооруженного всадника – катафрактария.

– Эк как его! – прыснул смехом Ковалев.

– Не плюйся соком. Сладкое ведь, липкое.

Виктор утерся рукой, хрюкая от смеха.

– Извини.

– Лопай-лопай. – Макар задумчиво потер подбородок, покрытый мелкой золотистой щетиной.

– Так. Попробуем зайти с другого конца: треугольник вершиной вверх – мужское начало, воин. Треугольник вершиной вниз – женское начало. Ага! Женщина-всадница, женщина-воин. А если точнее – боспорская царица.

Зотов поморщился – такое предположение его смущало.

– Ерунда какая-то, – признался он.

– Ну почему, – возразил Ковалев, откладывая вторую персиковую косточку. – Женщины-воины… Они ж знаменитые… Как же их? Амазонки! Вот!

– Мифический народ, придуманный греками. – Макар вздохнул. – А у нас конкретная царица. Только о царицах Боспора я никогда не слышал.

– Значит, ты, Зот, сделал открытие.

– Да уж! – Кузнец отбил пальцами ритм и продолжил: – Вензеля боспорских царей похожи на сарматские родовые знаки. Вот в том, что у сарматов были воительницы, я не сомневаюсь. Вот птичья лапка на нашем рисунке и спиралька подтверждают версию о том, что речь идет о женщине, о жрице и царице. Она вполне могла совмещать престол со званием верховной жрицы. Кроме того, – Макар достал из-под книг два белых листа писчей бумаги с ксерокопиями рисунков, – на одном из наскальных рисунков в Чуилинских горах есть изображение женщины, у которой одна рука скручена в спираль – символ змеи, символ земли; другая, трехпалая, похожа на птичью лапку, – символ неба. Эдакий образ Богини-Матери всего сущего.

– Насчет змеи – согласен, – вставил Ковалев.

– Выходит, женщина, чей родовой знак вырезан на черепе, – сарматская царица, верховная жрица Богини-Матери или иного бога, о котором можно только гадать на кофейной гуще. Сведений о сарматах маловато… Чего смотришь?

– Ну ты даешь, – покачал головой Виктор.

– Со мной так бывает. – Макар снова погрустнел.

– Может, скажешь и имя царицы? – осторожно поинтересовался Ковалев.

– Нет. Имени не скажу. Не знаю. Хотя могу предположить, что она одно время служила наемницей на Великом шелковом пути.

– Вот это девушка! Но, черт побери, Холмс, как вы узнали? – Виктор притворно шлепнул себя по лбу.

– Элементарно, Ватсон, – подыграл ему Макар. – Вы невнимательно слушали. Я с самого начала сказал: череп протоцератопса из пустыни Гоби в Монголии.

– А! Да-да-да!

– Скифы и сарматы нанимались в охрану караванов, идущих Шелковым путем. Часть их пути проходила через Монголию.

– И что с того? Череп еще откопать надо.

– В Гоби иногда ветры выдувают целые скелеты и гнезда, полные окаменелых яиц. Собирай не хочу. Огромные кладбища динозавров просто лежат на поверхности.

– Ни фига себе-е-а-а! – Виктора неумолимо потянуло в сон, и он зевнул.

– Их открыл один советский палеонтолог – Иван Антонович Ефремов. После он стал знаменитым фантастом.