Курятник в пентхаусе

– Да, да, – закивала она, – вижу! Здрассти, Танечка и Ада! Остальных я не знаю, но всем добрый день.

– Вы видите Сару Яковлевну? – уточнил Димон.

Лицо Нины исчезло, вместо него появилось изображение Григория, сотрудника техотдела.

– Все ок! Я привез аппаратуру и поставил. Звук и картинка на месте. Мендельсон на экране, вы тоже. Можете говорить, я посижу на веранде, зовите, если что!

Перед нами опять появилась Нина.

– Тута я!

– Пожалуйста, расскажите то, что сообщили нам с Адой Марковной, когда мы посетили вас второй раз позавчера, – попросила я, – мы говорили втроем, ни вашей дочери, ни зятя, ни подруг не было рядом.

– Это очень скверная история, – предупредила Нина.

– Мы уже ее знаем, – объяснил Иван Никифорович, – а вот Елена и Виктор пока не в курсе. Но им необходимо услышать ваш рассказ. Вы обещали его повторить для Инессы и для тех, кто стал ее родителями.

– И не отказываюсь. Надо, чтобы в конце концов правда из болота выплыла. В том году погода радовала. Лето стояло, – завела Нина, – жарища! А до этого дожди лили. Ягод в лесу полно было, я подалась за малиной. Больше всего ее в лесу за обрывом, туда я и отправилась, набрала два огромных лукошка, устала, села на пенек. Обрыв прямо перед глазами, но я к нему не пошла, солнце шпарить стало, время под полдень. И зачем мне туда? Я под деревьями устроилась, рядом кусты. Хотела посидеть немного и домой топать. И тут слышу голоса. А мне ни с кем общаться не хотелось. Кроме того, народ у нас простой, увидят мои ягоды, без стеснения руку в корзину засунут и начнут жрать. Если сказать: «Эй, если охота полакомиться, сам в лес сходи», то жадиной обзовут. Да, жалко мне лентяев угощать. Утром я в лесок отправилась, не один час кусты обрывала, сил уже нету. Не дам ягоды! Схватила корзинку и в кустах спряталась. Но любопытство охватило, кого сюда принесло, я аккуратно ветки раздвинула и увидела Илью и Тамару. Они какую-то тряпку постелили, улеглись и давай обниматься, целоваться. Я сижу, думаю: пока у них так дело идет, не выйду. Вот если он с нее трусы снимет, тут уж я выскочу и им наподдам. Вона что придумали! Анастасия школьницей забеременела, теперь Тамарка туда же! Ну что с такими делать? И вдруг появляется Сара Яковлевна!

– Она врет! – тут же воскликнула Мендельсон.

– Нет, – засмеялась Нина, – вы меня не видели, я в зарослях спряталась и за всем, как в телевизоре, наблюдала. Не сразу профессорша вышла, сначала кашляла. Подростки услышали звук, Илья вскочил и отошел к краю обрыва, Тамара футболку нацепила. Прилично они выглядели. Он в шортах, она в трусах длинных, сверху майка. Сара на обрыве появилась и ласково заговорила:

– О! Загораете!

– Да, – ответил мальчик.

– И правильно, – похвалила Мендельсон, – я посижу с вами. Чего не купаетесь?

– Здесь нельзя, – удивился Илья, – сами говорили об этом.

– Если справа прыгать, то опасно. Молодец, что запомнил, – похвалила его вдова. – Давай покажу, где мы всегда с Александром Семеновичем в воду бросались.

Нина округлила глаза.

– Я решила, что она с ума сошла, слева же опасно, справа надо прыгать. Сижу, почти не дышу. Сто раз уж пожалела, что отдохнуть решила. А дальше, дальше! О господи!

Нина перекрестилась.

– Сара встала слева и предложила Илье: «Вот тут прыгай». И дурачок как сиганет! Плюх! Ни звука потом. Тамара вскочила:

– Я тоже хочу!

Сара и ей предложила:

– Давай, дорогая.

Мне бы выбежать, закричать… Но ноги как парализовало, язык не шевелится, голова кружится, перед глазами все плывет, тошнит меня, плохо мне совсем. Просто очень нехорошо, тело окаменело… А девчонка, дурочка, за парнишкой скок с обрыва! На одеяле остались ее юбчонка да брюки Ильи. Сара на одежду посмотрела…

– Не желаю слушать наглую ложь! – возмутилась Мендельсон. – Наняли какую-то бабу, чтобы меня опорочить!

– Здрассти вам, Сара Яковлевна, – повысила голос рассказчица. – Не узнали меня? Нина Бокова. Я у вас одно время служила. Муж мой покойный краснодеревщик был, двери в вашем доме поправлял, скамеек вам понаделал. Знаю всех Мендельсонов как облупленных. Повезло мне два раза незаметно присутствовать в интересные моменты, но до сих пор я молчала, а сейчас рот открыла. Раньше следовало это сделать, да боялась я, что объявят вруньей.

– Она лжет, – упорно стояла на своем Сара Яковлевна. – Все, меня тут больше нет. До свидания.

По экрану заметались тени, потом мы увидели смятые подушки.

– Убежала, – констатировала Риччи, – а говорила: «Ходить не могу».

– У госпожи Мендельсон есть заболевание, – объяснил Димон, – хроническое. Она ложится в медцентр раз в год, несколько недель ей делают всякие процедуры, потом Сара живет, как обычно. Нина, что вы еще в тот день видели?

– Стоит Сара над вещами, – зачастила Бокова, – а сзади раздается противный голос:

– Милицию вызвать или договоримся.

И появляется…

Рассказчица сделала паузу.