Курочка ряба, или золотое знамение

Пичужка за дальним столиком, видел Игнат Трофимыч, низко наклонясь над стопкой бумаги, быстро-быстро водит ручкой.

Защитник Игната Трофимыча поднимал руку, привлекая к себе внимание судьи:

– Позвольте вопрос моему подзащитному?

Судья позволял.

Защитник, полуразвернувшись к Игнату Трофимычу, устремив один глаз на него, а другим готовый ловить все движения судьи, спрашивал:

– Скажите, подзащитный, а почему, собственно, вы так уверены, что яйца были золотыми? Вы их каким-то образом проверяли? Производили химический анализ, делали спектрограмму?

Про спектрограмму Игнат Трофимыч не понимал, что это такое, но остальное для него опять было ясно.

– Раньше их еще проверяли. Каким таким образом – не знаю, а признали, что да, золотые.

– Нет, вот именно эти яйца, которые вы передали вашим магазинным знакомым?

– Нет, ну эти кто проверял. Никто. Так, по виду: золотые и золотые. А так я как мог проверить.

Защитник с каким-то непонятно победным видом отворачивался от него. И взмахивал рукой:

– Прошу зафиксировать ответ моего подзащитного в протоколе дословно!

Потом объявили перерыв, на который Игната Трофимыча, не дав ему перемолвиться с Марьей Трофимовной даже словом, тотчас увели тем же темным коридором в комнату с зарешеченным окном, а после перерыва начался допрос свидетелей. Из двери за зрительскими скамьями ввели в сопровождении милиционера какого-то коротко остриженного парня с начисто выбритым лицом, он встал за трибунку перед столом судьи, подтвердил, что он Хворостов Андрей Васильевич, постоянно прописанный в городе Москве, Игнат Трофимыч смотрел на него – и вновь не мог ничего понять: он не знал этого парня.

– Предупреждаю об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, – сказал этому некоему Хворостову судья.

– Зачем мне ложные, я только правду, – послушно и даже угодливо отозвался парень и глянул на Игната Трофимыча, обжегши его таким ненавистным взглядом, что теперь до Игната Трофимыча мигом дошло: да это же один из тех, его покупателей! Смолоусый, который все улыбался ласково…

– Скажите, свидетель, какие яйца вы покупали у подсудимого, гражданина Кошелкина? – спросил судья после всяких других вопросов относительно того, с какой целью прибыл свидетель в их город.

– Какие-какие, – сказал смолоусый самым недоуменным тоном, – обыкновенные, какие еще бывают.

– А может быть, вы покупали золотые яйца?

– Какие золотые, что нас все терзают: золотые да золотые! Отвечал на следствии и подтверждаю: самые обыкновенные.

Смолоусый говорил с такой проникновенной недоуменностью, с такой искренностью, что Игнат Трофимыч невольно усомнился в крепости своей памяти и стал панически вызывать в мозгу картины того проклятого дня… но нет, совершенно отчетливо помнилось, как развернул в машине тряпицу с яйцами – золотые они были, и смолоусый со своим напарником нисколько не усомнились в том!

– А вот обвиняемый утверждает, – сказал судья, цепко глядя на смолоусого, что яйца были золотые.

– Не знаю, что он утверждает, – пожал смолоусый плечами. – Я за его грехи не ответчик.

– Обвиняемый, однако, утверждает также, что получил от вас за яйца шесть тысяч рублей купюрами десятирублевого достоинства. Вы что, за обыкновенные яйца отвалили такую сумму?

Простодушное недоумение на лице смолоусого сменилось простодушным возмущением.

– Какие шесть тысяч, он что? Два пятьдесят мы ему дали, и все деньги!

Этой лжи сердце Игната Трофимыча уже не могло вынести. Он готов был закончить свои дни на лагерных нарах, но за дело, за совершенное преступление, а не за какие-то два с полтиной, выставлявшие его уж совсем законченным идиотом!

– Да что он меле… – поднявшись со своего стула, начал было Игнат Трофимыч, но был осажен.

Сзади бросился солдатик-охранник, приговаривая: «Ты что это, что, дедок!», – усадил Игната Трофимыча обратно на стул, а защитник, в одно мгновение развернувшись к Игнату Трофимычу всем телом, зашипел страшным голосом:

– Молчите, вас кто спрашивает?!

– Защита, делаю вам замечание за некорректное поведение! – незамедлительно объявил судья. – Подсудимый, вас предупреждаю: еще одно нарушение порядка – и будете удалены из зала!

В Игнате Трофимыче все клокотало – нет правды в судах, правильно говорят, из-за двух пятидесяти садиться?! – но что ему оставалось делать в такой ситуации? Смириться – ничего другого, испить полную чашу позора, испить до дна!

Допрос смолоусого между тем продолжался.

– У меня вопрос к свидетелю, – поднял руку прокурор.

– Пожалуйста, – разрешил судья.

– С какой целью, свидетель, вы проникли на территорию двора обвиняемого и угрожали ему ножом?

Защитник перед Игнатом Трофимычем вновь вскочил.

– Заявляю протест! Заданный вопрос отношения к рассматриваемому делу не имеет.

Смолоусый, однако, счел почему-то за необходимое ответить.

– Да никому я ножом не угрожал, вы что! Мы с товарищем гуляли, нам понадобилось… мы через забор это самое… поссатъ перепрыгнули – вся наша вина!

– Ваша вина сейчас не рассматривается! – сурово выговорил ему судья, дав, однако, сказать все, что тот хотел. – Ваш протест принимается, – объявил он после этого защитнику.