Курс молодого бойца

Каждый сам кузнец своего счастья. Бляху рядовой Соколов, понятное дело, начистил до зеркального блеска. Но бред, состряпанный Звягиным, отправлять отказался наотрез. Зная Варю, он не сомневался, что такая ахинея её попросту убьёт. Вместе с любовью. Кузьма засел в бытовке, разложил бумагу на гладильной доске и принялся сочинять письмо самостоятельно. Периодически сверяясь со звягинским вариантов, чтобы не впасть в военный маразм и обходясь банальным «скучаю», «люблю» и «навеки твой»… Получилось далеко не так колоритно, как в первоисточнике, зато намного душевнее…

Через час напряжённой работы он поставил подпись и удовлетворённо улыбнулся. Внезапно в бытовку вошёл прапорщик Шматко, собственной персоной. Кузьма вскочил, машинально пряча оба письма за спину. Старшина бодро взревел:

— Что, Кузя, задачки решаем?!

— Никак нет! Я это… Письмо пишу, — немного застенчиво ответил рядовой Соколов.

Прапорщик понимающе хохотнул:

— Что, любовь-морковь?

— Ну…

— Понимаю, — мечтательно закатил глаза Шматко. — У меня, помню, тоже была… Глаза голубые-голубые, и вот такая… — Он вдруг заметил напряжённый взгляд Кузьмы и заторопился. — Ну ладно, это уже детали! Я в город еду, на почту — контрольную послать. Давай письмо, там брошу — быстрей дойдёт.

— Я сейчас! — радостно воскликнул Кузя. Он положил в конверт сложенное письмо и быстро написал адрес…

После ухода старшины в бытовку заглянул Мишка. Старый друг взглянул на письменные принадлежности, разложенные по гладильной доске:

— Ну что, сварганил тебе писарь послание?

— Ага. Такую поэму накатал… — Кузя вытащил из кармана сложенный листок. — На, почитай!

Мишка развернул послание и пробежал по нему глазами. Потом задумчиво кашлянул:

— Кхм… А что, мне нравится. Покруче, чем у Акунина. Такое ощущение, что не ты, а он её любит.

Такой оценки Кузьма от него никак не ожидал.

— Ты что, издеваешься? — настороженно спросил он.

Мишка непонимающе ткнул пальцем в письмо:

— Нет! Ну вот же: «Милый мой Вареник, я помню всё, что ты говорила мне в тот день, и какие были у тебя глаза…»

Кузьма не дал ему дочитать, резко выхватив листок. Он уставился на ровные строчки, не веря своим глазам, потом глухо застонал: — Ё-моё! — Он сорвался с места и пулей вылетел из казармы.

Мишка немного поразмышлял ему вдогонку и неизвестно зачем произнёс:

— Да-а… Прежде чем крутить любовь, научись крутить портянки…

Он неторопливо снял форму, положил штаны на гладильную доску и включил утюг. Гладить не хотелось. И вообще измученное тело просило покоя. Оно желало отдыхать, а не махать утюгом. Однако заступать в наряд в мятой форме было нельзя. В таких случаях сержанты проявляли полное непонимание, удваивая количество нарядов. И тут, прерывая мучительные Мишкины раздумья, в бытовку вошёл Кабанов. Он тоже собирался привести себя в порядок, поэтому был в одних трусах. Форму Кабанов держал в руке.

— Гладиться? — спросил его Мишка.

— Да. И ещё подшиться надо, — бодро ответил тот, явно не испытывая терзаний по поводу предстоящей работы.

Внезапно у Мишки возникла удачная мысль. Во всяком случае, так ему показалось. До конца он её додумать не успел, а язык уже сам шевельнулся, выдавая следующую фразу:

— Эти тоже погладь! — Мишка показал на свои штаны, лежащие на доске.

Кабанов озадаченно моргнул:

— А чё это я должен твои брюки гладить?

— Чё-чё!. Сержант приказал! Его это брюки! — вдруг уверенно брякнул Мишка.

— Точно сержанта?

— Да точно, точно! Я бы тебе свои не доверил!

Кабанов наморщил лоб:

— А твои где?

— Мои? Постирал. Сохнут, — выкрутился Мишка.

Кабанов немного постоял в нерешительности, всё ещё сомневаясь. Потом уточнил:

— А чего он сам не принёс?

Но Мишка уже почувствовал, что дело сделано.

— Ага! Станет он днём перед салагами в трусах рассекать. Смотри, моё дело приказ передать! — Он деловито направился к двери.

Кабанов взял утюг, собираясь гладить. Но тут в бытовку зашёл сержант Рылеев, собственной персоной. Причём полностью одетый. Он недовольно зыркнул на молодняк:

— Долго копаетесь! Через полчаса инструктаж!

Кабанов поставил утюг на место и изумлённо уставился на сержанта:

— Товарищ сержант… А ваши брюки?.

Рылеев опустил взгляд вниз.

— Что мои брюки?

— Медведев сказал… что вы сказали…

Неожиданно из коридора донеслась команда дневального:

— Сержант Рылеев, на выход!

Тот выскочил из бытовки и затопал к тумбочке дневального.

Мишка подскочил к Кабанову и крепко ухватил его за майку на груди.

— Значит, так, Кабан! Слушай сюда! — угрожающе выпалил он. — Сержанту чтобы ни слова…

— Руки убери! — сказал Кабанов, насупившись.

Но Мишка не отреагировал.

— Рот закрой. Ты понял, что я сказал? Не дай бог хоть слово… — Он сжал кулак и помахал им в воздухе.

— А кто ты такой, чтоб тут?. — невнятно, но злобно прошипел Кабанов.

Конфликт назрел и потребовал разрешения.

— Кто я такой?! — Мишка толкнул противника кулаком в грудь так, что тот отлетел в угол. — Слышь, ты, упырь…

Кабанов схватил утюг и замахнулся с воплем:

— Не подходи-и!!

Неизвестно, какая бойня могла произойти в бытовке, если бы на шум не вернулся сержант Рылеев. Он ворвался в решающее мгновение и взревел с порога: