Курс молодого бойца

— Товарищ майор! Рядовой Медведев весь вечер провёл в расположении роты!

— Рылеев, это правда? — вскинулся Колобок, чувствуя, что добыча ускользает из-под носа.

— Так точно, товарищ майор!

Против круговой поруки методы воспитательной работы оказались бессильны.

Колобков от злости сжал кулаки. Но ничего поделать было нельзя.

— Значит, так, капитан! — сказал он Зубову. — Чтоб через полчаса от этих художеств и следа не осталось!

— Есть, товарищ майор! — ответил ротный.

— Ваше счастье, что проверяющий ещё спит… — прошипел майор, развернулся и ушёл…

Ответственную миссию восстановления девственной чистоты забора доверили рядовым Ходокову и Соколову. Ходоков махнул кисть в ведро и проворчал:

— Нормально, да? Нарисовал Медведь, а закрашивать мы должны…

— Может, это и не Медведь? — усмехнулся Кузя. — С чего ты взял?

— Да? А куда он ночью ходил?

— В туалет. У него с животом плохо было.

Ходоков тряхнул кистью, разбрызгивая краску по всему забору.

— По-моему, у него с головой плохо было. Из-за него чуть всю роту не поимели.

— Ладно, крась давай, — оборвал его Кузьма.

Они замазали ещё пару букв. Ходоков остановился и посмотрел на окна медицинского пункта.

— Интересно, а медсестра хоть видела, что он здесь накалякал?

А то прикольно, если даже не видела…

Проверка боевой готовности Н-ской части шла по плану. Вторая, случайно выбранная, рота строем перемещалась от объекта к объекту.

Вот только проверяющий почему-то отсутствовал напрочь. Возле турников спортгородка две шеренги простояли сорок минут. Дул свежий ветерок. Личный состав мёрз, поскольку приказано было сдавать нормативы с голым торсом. Майор Васильев упрямо не шёл.

— Интересная проверка, — сказал рядовой Кабанов.

— Ага! На выживание организма в условиях Крайнего Севера, — поддержал разговор Кузьма.

Вакутагин поёжился.

— У нас голый по улице никогда не ходят!

Сержант Рылеев прикрикнул:

— Что за шорох в камышах?!

— Так замёрзнем же, товарищ сержант! — взмолился рядовой Гунько.

Рылеев скомандовал:

— Рота! Прыжки на месте начи-най! Раз, два, три, четыре!.

Капитан Зубов ворвался в штаб. Увидев прохаживающегося у двери в свой кабинет Колобкова, он громко доложил:

— Товарищ майор, вторая рота к сдаче нормативов…

— Тише, капитан, не ори! — оборвал его зам командира.

Но унять ротного оказалось непросто.

— Мои бойцы уже два часа у турников! По голому торсу!

— Тихо, я сказал! Проверяющий спит! Всю ночь, понимаешь… С документами работал…

Зубов озадаченно сбавил тон:

— А как же физподготовка?

— Не будет подготовки! Что там дальше по плану?

— Сборка-разборка автомата!

— Вот и давай, на сборку-разборку!.

Однако и на втором этапе проверки повторилось то же самое.

Через полчаса бесплодного ожидания подошёл полковник Бородин. Он немного подождал за компанию с личным составом, но быстро устал.

Тогда командир части подозвал ротного и попросил:

— Сбегай, узнай, что там с этим… — Он сделал паузу и произнёс, будто сплюнул: — Проверяющим!

Колобков заглянул в свой кабинет. Сзади подошёл капитан Зубов.

— Товарищ майор!

Тот торопливо закрыл дверь.

— Что?! Что вы всё бегаете?!

— Рота ждёт…

— Подождёт твоя рота!

Зубов разозлился:

— Так ужин скоро!

— Вот и ужинайте!

— А как же автоматы?

Колобков цыкнул:

— Как-как? Никак! Сдавайте автоматы!

Зубов плюнул (разумеется, мысленно) и ушёл. Неожиданно дверь кабинета открылась, и оттуда вышел проверяющий. Он гигантским усилием воли попытался изобразить бравый вид.

— Доброе утро!

— Добрый… вечер, товарищ майор! — поправил его Колобков.

Васильев уставился на часы.

— Да? Часы стоят! Ну? Что тут у нас?.

— По плану? — уточнил Колобков.

— А как же! У нас всё по плану! — бодро пояснил проверяющий.

— По плану у нас ужин, потом проверка строевой подготовки.

— Отлично, отлично! Значит, сейчас ужин, да?

Колобков достал из-за пазухи бутылку коньяка.

— Ага! Может…

Майор поморщился.

— Ни в коем случае!. Хотя, разве что чуть-чуть… Для поправки здоровья…

Закат вторая рота встретила на плацу. В колонне по четыре. Под командой прапорщика Шматко.

— Левой! Левой! Раз! Два! Три! — звучно командовал он.

Личный состав старался вовсю, чтобы не подвести ротного.

Проверяющий стоял у края плаца рядом с командиром части.

— Вторая рота. Командир — капитан Зубов, — сказал Бородин, указывая на строй.

— Угу! — рассеянно ответил проверяющий.

Прапорщик Шматко скомандовал:

— Рота-а! Песню запе-вай!

По части разнеслось:

Напишет ротный писарь бумагу,
Подпишет ту бумагу комбат, что честно…

И в этот момент коньяк, принятый за «ужином», всосался на старые дрожжи. Проверяющий открыл рот и подпел:

— Что че-естно-о… Не нарушив присягу-у!.

Душа майора Васильева распахнулась. Ни черта хорошего там, честно говоря, не имелось. Поэтому он потерял ориентиры и попытался немного потанцевать.

Строй приблизился к офицерам. Шматко подал команду:

— Рота-а! Смирно!. Равнение на… право!

Песня оборвалась. Слаженный строевой шаг заглушил все остальные звуки… Проверяющий вяло козырнул и подал голос:

— А почему не поём? Пели хорошо! Особенно первая рота! Вторая не очень!. А первая — хорошо!