Курс на Юг

– Плевать! Всё что можете, давайте, храпоидолы, а чего не можете – тоже давайте!»

Сказано было по-русски, но, к удивлению Серёжи, перуанские механики всё поняли. Дрожь, лихорадкой сотрясающая корпус усилилась, «Лоа» медленно, но верно догонял флагман.

– Ну вот, а вы говорили – не выдержит!

– Вашбродь, каземат заливает через анбразуру!

Это старшина Дырьев. В его подчинении – аварийная партия.

Действительно, в широкое прямоугольное отверстие, куда выглядывал орудийный ствол, хлестали потоки. Они пенились, закручивались водоворотами вокруг орудийного станка, сбивали с ног комендоров, шумно сливались в распахнутые люки кочегарки и бомбового погреба.

Серёжа едва сдержал ругательство. После того, как с броненосца по распоряжению Повалишина сняли кормовое орудие и прикрепили на форштевень громоздкую конструкцию из обрезков железных балок, предназначенную на замену потерянного тарана, «Лоа» сильно осел на нос. В результате на полном ходу кургузый полубак целиком уходил под воду, и волны разбивались о переднюю переборку каземата.

– Дырьев, возьми людей прикройте низ амбразуры брезентом. И скорее, пока мы тут не потопли!

– Слушш, вашбродь! Только ведь долго такая заплатка, не продержится, сорвёт к свиньям!

– А нам долго и не надо! Выполняй, лётом!

Только с третьей попытки удалось завести сложенный втрое брезент так, чтобы он кое-как защищал нижнюю часть амбразуры от волн. Хлипкое сооружение подкрепили изнутри досками, но всем было ясно, что при первом же выстреле всю эту бутафорию как ветром сдует. Серёжу это не волновало: сблизиться на пистолетный выстрел, один-единственный раз выпалить в упор, и таранить!

А там – как Бог даст.

– Бланко Энкалада отворачивает!

Броненосный утюг покатился с развевающимся на корме трёхцветным, с белой звездой, флагом, покатился влево. Собирается встретить их бортовым залпом? Пытается избежать столкновения с замедлившим ход «Кохрейном»? Намерен прикрыть избитый, пылающий с носа до кормы флагман от русских снарядов? Поздно, поздно – высокий борт броненосца превратился в чрезвычайно удобную мишень для главного оружия перуанцев.

На мачте «Тупаке Амару» взвились флажки. На мостике «Лоа» не было сигнальщика – не помещался под бронированным колпаком, где едва хватало места штурвальному и командиру. Но и без сигнальщика Серёжа знал, что требует сделать Повалишин.

– Право один! Цель форштевнем под бизань-мачту!

В каземате «Бланко Энкалады» сверкнуло. Пенно-белый столб вырос у левой скулы «Лоа». Серёжа на несколько секунд перестал что-либо видеть, и только отплёвывался от воды, хлынувшей через смотровые щели. А когда вода схлынула, до чилийского броненосца осталось не больше трёх кабельтовых.

_ Прямо держать!

«Лоа» гудел гигантским барабаном под ударами снарядов малокалиберных орудий. «Одно попадание с такой дистанции из главного калибра – и нам крышка. Десять дюймов слоёного железа на дубовой подложке – это только кажется, что много. Коническая девятидюймовая бомба на такой дистанции пронижет её, как бумагу и взорвётся внутри каземата…»

Новый столб воды у самого борта «Лоа», новый пенный душ – чилийцы успели перезарядить орудие и выстрелить по накатывающемуся железному носорогу.

– Пали, ребята!

Тяжёлое орудие ударило, снося хлипкое прикрытие амбразуры. Серёжа увидел, как броня чилийского броненосца лопнула, пропуская внутрь каземата смертоносный снаряд, и секундой спустя, из пробоины выбросился клуб чёрного дыма, подсвеченный огнём. «Пять… шесть… семь…» – отсчитывал Казанков. Зачем? Он и сам не знал. На счёт «девять» таран с оглушительным грохотом врубился в неприятельский борт точно туда, куда он и целил – под бизань мачту. Страшный удар потряс корпус «Лоа», и Серёжа вместе с матросом-штурвальным полетел кубарем с мостика. И – новый удар, страшнее первого, подбросивший судно почему-то с кормы. Пронзительный вопль, крики боли, ужаса. Каземат мгновенно наполнился обжигающим паром, Серёжина голова ударилась о железную переборку, и всё вокруг затопила чернота…

В себя он пришёл уже в воде.

– Живой, вашбродь?

Это Дырьев. Вцепился в обломок доски, другой рукой поддерживает командира. Футах в десяти волны лижут клёпаную стенку – «Лоа», весь окутанный клубами пара, быстро уходит под воду.

– Что случилось, старшина?

– А пёс его знает, вашбродь! Вроде, котёл взорвался. Кто был абы в кочегарках – всех перекалечило да обварило, а я вот вас через анбразуру выволок на свет божий. А то бы потопли, вашбродие!

– Спасибо тебе, братец. Останусь жив – не забуду.

– Да чего там, вашбродь! Все под Богом ходим…

Серёжа завертел головой. Ничего не видать – пар, дым, плавающие обломки, между ними мячиками прыгают в волнах человеческие головы.

– А чилийцы?

– Тоже потопли. Да вы потерпите, вашбродь, скоро всё узнаете. Вон, шлюпка подходит, сейчас нас подберут. Эй, черти нерусские, здесь мы, здесь! – заорал он, по пояс высовываясь из воды и размахивая рукой.