Курская битва. Огненная дуга

— Если страх в бою тебя одолел, стало быть, опасно, а если ты задушил его в себе, то герой, — объяснил Шпак. — Пётр Кольцов как раз и был таким героем. Я помню, как под Сталинградом на нашу батарею прорвались вражеские танки, а тут как назло кончились снаряды. Что делать? Тогда Кольцов дал нам команду бить по танкам бутылками с зажигательной смесью. И ни один немецкий танк не прошёл через нашу батарею. Мы в то время подожгли 19 танков. За героизм командующий фронтом присвоил Петру воинское звание «капитан» досрочно. — Шпак передохнул. Он видел, с каким интересом Галя слушает его, она вся напряжена, кажется, даже не дышит. — Да, хлебнули мы с Петькой Кольцовым горячего дымка. Позже в бою меня ранило, я лежал в лазарете пару недель и вернулся к своему орудию. А вот Кольцову не повезло...

— Как он погиб, вы знаете? — спросила Галя, то и дело поглядывая на люльку, в которой спал малыш.

Шпак рассказал ей, как всё случилось. Артиллеристы устанавливали свои орудия на боевом рубеже. Налетели вражеские самолёты и стали бомбить огневую позицию. Осколок от разрыва бомбы ранил Кольцова в тот момент, когда он прыгал в окоп, где укрылся боевой расчёт.

— Он лежал у бруствера на спине, — продолжал Шпак, — и мне казалось, что он смотрел на ласточек, с криком и писком носившихся над нашими окопами. Пётр был без сознания. Я оказал ему первую помощь, перевязал рану, а потом вызвал санитаров, и они унесли его на носилках.

— Куда его ранило? — спросила Галя. Она очень переживала и хотела знать все подробности ранения мужа.

— Врачи осмотрели его в санбате, по их мнению, осколок от бомбы задел одно лёгкое. Но операцию делать не стали, а решили отвезти в госпиталь, где хирурги более опытные. И вскоре в госпиталь ушла машина с ранеными, там был и капитан Кольцов Я провожал его. На прощание он подарил мне свой бинокль. — Шпак вынул его из футляра. — Вот эта штука! Вещь очень дорогая, и я поначалу отказывался брать его. А он своё: «Бери, не то рассержусь! Ты же, — говорит, — мне преданный друг. А когда вернусь из госпиталя, возвратишь его мне!» С таким уговором я согласился. Ну а теперь Кольцова нет, и я отдаю бинокль вам, Галя. В память о муже. У вас растёт малыш, и он будет гордиться отцовским подарком.

— Бинокль я возьму, — возбуждённо сказала Галина. — Пожалуй, это самое ценное, что осталось в семье от мужа...

Шпак увидел, как из её глаз выкатились слёзы и застыли у подбородка.

— Только не надо слёз, я вас очень прошу, Галя, — промолвил Шпак. Он достал из кармана чистый платок и вытер слёзы с её лица. Потом положил бинокль на стол и неторопливо развязал свой вещевой мешок. — Я привёз вам всё, что оставил на батарее Кольцов. Вот новая гимнастёрка, разные фотокарточки, письма, которые вы ему присылали, есть и фото, где вы вместе с ним сняты. А вот это, — старшина вынул пакет, завёрнутый в бумагу, — деньги. Тут его зарплата за два месяца, а также тысяча рублей за два уничтоженных немецких танка — по 500 рублей за каждый танк. Так что берите деньги, они хоть и небольшие, но чуть-чуть вам помогут. Кстати, Кольцов говорил мне, что вы работаете школьным учителем — это так?

— Работала, а сейчас в связи с рождением малыша временно не работаю. — Галя смутилась и отчего-то густо покраснела.

Она призналась Шпаку, что главное во всём этом — ей негде жить.

— Своей квартиры у нас с Кольцовым не было, мы снимали комнату в центре города, — грустным голосом говорила Галя. — Муж хорошо получал, нам на всё хватало денег, я и горя не знала. А когда его послали на фронт, хлопот у меня прибавилось, и я просто устала от всего, что приходилось делать.

— А родители у вас есть? — спросил Шпак.

— Нет, — вздохнула Галя. — Отец нас бросил, когда я училась в десятом классе. Мама часто болела: сердце у неё... Умерла, когда я заканчивала педагогический институт. И осталась я одна-одинёшенька. Правда, когда родился сынок, мне стало веселее, хотя забот ох сколько прибавилось! Что делать? Муж Веры Ивановны, хозяйки этого дома, выписывается из госпиталя, и она привезёт его сюда. Без ноги... А где мне жить? В доме лишь две комнаты и коридор. Мужу Веры Ивановны, инвалиду, нужны тишина, покой, уход... Нет, Василий Иванович, я понимаю хозяйку: не может она дальше сдавать мне жильё, надо мне его искать. А тут в городе очень тяжело с квартирами. Вы же знаете, что в Горький, как только началась война, пол-Москвы промышленных предприятий переехало. Одних военных заводов сколько тут! И все работают на нужды фронта. Военная техника, вооружение и боеприпасы — все отправляется на фронт эшелон за эшелоном. — Галя помолчала, о чём-то размышляя. — Вчера мне хозяйка сказала, чтобы я освободила комнату.

— Сейчас? — спросил Шпак.

— Дня через два-три, когда она поедет в Саратов замужем.

«Надо ей помочь, но как? — подумал старшина. — Кажется, есть у меня один вариант, но согласится ли она?..»

Помолчали. Потом Галя спросила, был ли он на том месте, где погибли раненые, которых везли в госпиталь.