Кувейт. Мозаика времен

Поражение шейха Мубарака, действительно, активизировало турок. При дворе султана вновь стали раздаваться голоса о постановке Кувейта под власть Османской империи. На силовых действиях против Кувейта настаивали и Рашидиты. Эмир Неджда, он же глава клана ал-Рашид, докладывал английский консул в Басре, «ратует за изгнание Мубарака из Кувейта» и назначение на его место своего племянника Сабшара, либо турецкого чиновника[380]. Глава рода Рашидитов, нынешний эмир Неджда, отмечал консул Российской империи в Басре Г. Овсеенко, повторял, и не раз, что будь на то повеление султана, он готов подчинить «строптивый Кувейт» Высокой Порте. После чего «сдать его в аренду», за 40 тысяч турецких лир в год, тому же укрывавшемуся у него Йусуфу ал-Ибрагиму с племянниками[381].

Командующий (мушир) VI турецкого корпуса, срочно направленный из Багдада в Басру (6 апреля), информировал Г. Овсеенко, считал шейха Мубарака «единственным виновником всех происшедших в крае кровопролитий и беспорядков». Обвинял его в «систематической непокорности и неповиновении», притом не только местным турецким властям, но и распоряжениям из Стамбула.

«Горячо настаивал» на том, чтобы «воспользоваться наступившими тяжелыми для шейха временами», и путем «быстрой оккупации» Кувейта «покончить с этим беспокойным вопросом, раз и навсегда»[382].

С прибытием в Басру мушира Ахмеда Фейзи-паши к нему чуть ли не на следующий день пожаловал Фахад Субхан ал-Мусаллам, доверенное лицо тогдашнего эмира Неджда из клана Рашидитов, вместе с шейхом Зубайры. В беседе с муширом они настаивали «на выдаче им врагов», укрывшихся после разгрома в Кувейте.

Стало известно, говорится в другом донесении русского консула Г. Овсеенко, что мушир Ахмед Фейзи-паша, настаивающий на военном походе в Кувейт, направил шейху Мубараку-паше, как он его официально титуловал, каиммакаму казы Кувейт (вице-губернатору уезда Кувейт), приглашение «явиться в пятидневный срок в Бассору для рассмотрения жалоб сторон». В случае неповиновения обещал прибегнуть к военной силе. Ответ шейха Мубарака последовал незамедлительно. «Пусть сначала пожалуют в Бассору и соберутся там вместе враги мои, — писал он, — Йусуф ал-Ибрагим, ‘Абд ал-‘Азиз ибн Рашид, а также бывший наш посредник, Фарик Казим-паша, тогда и я явлюсь. Теперь же нет на то времени. Однако рад буду видеть у себя всякого, имеющего ко мне дело»[383].

Казалось, «партия войны» одержала верх, сообщал Г. Овсеенко. Ахмед Фейзи-паша отдал приказ (4 апреля) готовить войска к походу. В Басру из Багдада «прибыл отряд в 300 человек с 20 артиллеристами, с полным военным походным багажом и лошадьми для командиров». Поступил приказ о направлении в Басру солдат из турецких гарнизонов, расквартированных в Хаиле, Насириййе и ряде других мест. Ожидается, что военный кулак турок, собранный в Басре, будет насчитывать не менее «2000 человек войска при двух батареях полевой артиллерии». Кофейни и базары города «полны слухов» о предстоящей военной экспедиции турок в Кувейт[384].

«Не оставались сторонними наблюдателями всего происходившего», отмечал Г. Овсеенко, и англичане. Буквально на следующий день после прибытия в Басру турецкого отряда туда проследовала — для наблюдения за происходящим — канонерка «Лоуренс». Поступают сведения, что «почти безвыходно», сменяя друг друга, в Кувейтской бухте дежурят две другие английские канонерки. Сверх того, ожидается прибытие в Кувейт английского крейсера «Коссак», «до сих пор ни разу туда не заходившего» (находился в Кувейте с 29 апреля по 5 мая).

«Разбитый джабаль шаммарами, — докладывал Г. Овсеенко, — и слегка сникший», шейх Мубарак, «опасаясь наступления на него турецких войск» и не имея под рукой других средств, «стал искать помощи у англичан». Произошло тесное сближение Кувейта с Англией. Ведь кроме англичан, не было у него тогда других, находившихся рядом, «сильных покровителей»[385].

Шейх Кувейта, доносил английский консул в Басре, пытаясь снять накал напряженности в его отношениях с турками, прибег к апробированному им способу — предложил за оказание услуг в этом вопросе 10 тысяч турецких лир Мустафе Нури-паше, новому вали Басры. Попросил его «остановить Константинополь», не допустить вторжения турецких войск на территорию Кувейта. Сам вали деньги не взял, но посоветовал шейху Мубараку внести их в качестве подарка в казну Османской империи[386].

Вскоре «мнение турок насчет того как быть с Мубараком дальше», информировал Санкт-Петербург Г. Овсеенко, разделилось. Генерал-губернатору Багдада, хорошо, судя по всему, проплаченному шейхом Мубараком, удалось все же убедить центральное правительство «оставить …мысль о насилии по отношению к шейху Мубараку». И готовившуюся карательную операцию, предусматривавшую высадку турецкого десанта с моря с одновременным проведением джабаль шаммарами кавалерийского рейда с суши, свернули[387].