Кувейт. Мозаика времен

Одним из негативных последствий разворота шейха Джабира «спиной к пустыне» стало падение его авторитета среди кочевников, что привело к отложению от Кувейта нескольких племен. Ярким примером тому — переход племени ал-мутайр, долгое время считавшегося кувейтским, под покровительство эмира Ибн Са’уда[531].

Правил шейх Джабир II один год и два месяца (с 28 ноября 1915 г. по 2 февраля 1917 г.). Умер от острого гастрита. Шейх Джабир, как пишет о нем полковник Х. Диксон, был приятным, жизнерадостным человеком. Такие врожденные черты характера, как мягкость, приветливость и отзывчивость помогли ему обрести популярность среди населения Кувейта[532].

Интересные воспоминания об эмире Джабире оставил посещавший Кувейт в бытность правления там шейха Мубарака (весной 1902 г.) член Императорского общества любителей естествознания и антропологии, профессор Московского университета Н. В. Богоявленский. Прибыв в Кувейт, рассказывает он, шейха Мубарака в городе не застал. Со мной встретился его сын, шейх Джабир, «мужчина лет 30-ти», хотя и полный, но привлекательный, с «красивыми черными глазами и черной, как смоль, бородой». Принял меня в высшей степени любезно. Провел в гостевую комнату, «устроенную на европейский лад». Снял сандалии, и, «усевшись на диван, поджав ноги», распорядился подать, «по арабскому обычаю», кофе. Сразу же явились «два громадного роста, великолепно сложенных галласа» (раба-африканца), одетые в белые до пят рубахи, с длинными рукавами, «как у ряс наших священников». Подали арабский кофе, без сахара, в маленьких чашечках. После беседы шейх Джабир поселил меня во дворце. Разместившись в отведенных мне комнатах, замечает Н. В. Богоявленский, он «зажил арабской жизнью»[533].

Часть X. Шейх Салим ибн Мубарак. (правил 1917–1921) Запечатленное время

Шейх Салим, как повествует о нем историк Абу Хакима, был «неистовым мусульманином» и горячим приверженцем бедуинских традиций. Бритты опасались, что в силу этого он может проявить к туркам, братьям по вере, благосклонность — оказать им, негласно, конечно, определенного рода услуги, в которых те крайне нуждались в годы 1-ой мировой войны.

Одним из проявлений такой благосклонности, замечает Абу Хакима, англичане сочли поощряемые эмиром Кувейта, как они считали, контрабандные поставки товаров туркам через территорию Сирии[534]. Будучи крайне раздраженными тем, что османы получают через Дамаск оружие и продовольствие, поступающие туда с караванами из Кувейта, и видя, что высказываемые ими протесты на этот счет шейх Салим не слышит, англичане перешли к мерам силового воздействия на него. В начале февраля 1918 г. установили морскую блокаду Кувейта[535]. Более того, английский политический агент в Кувейте ясно дал понять шейху Салиму (июль 1918 г.), что если никаких изменений в данном вопросе не последует, то на помощь Британской империи в случае внешней агрессии против Кувейта он едва ли может рассчитывать[536]. Такая помощь, подчеркнул агент, возможна только при условии недопущения Кувейтом, под личную ответственность шейха Салима, ущемления интересов Англии[537].

Выход из сложившейся ситуации шейх Салим все же нашел. Притом «без потери лица», как говорят арабы. Он позволил англичанам отслеживать движение судов в Кувейтской бухте и поток товаров, идущих через кувейтский порт, — и снял появившийся, было, накал напряженности в отношениях с ними.

Шейх Салим полагал — и, думается, небезосновательно, — что определенную роль в осложнении отношений Кувейта с Англией сыграл эмир Ибн Са’уд, открыто обвинявший эмира Кувейта в симпатиях к Турции, и «пачкавший его имя» в глазах англичан. Шейх Салим, пишет в своих воспоминаниях о Кувейте Захра Фрис, дочь полковника Х. Диксона, усмотрел в обострении его отношений с Англией руку эмира Ибн Са’уда, который был настроен в отношении шейха Салима крайне неприязненно[538].