Кувейт. Мозаика времен

В складывавшихся неблагоприятных обстоятельствах некоторые семейно-родовые торговые кланы Кувейта занялись контрабандой, в том числе нелегальным ввозом золота в Индию. Разбогатели.

До 1946 г., то есть до начала нефтяной эпохи Кувейта, контрабанда золота в Индию приносила торговцам неплохую прибыль. Закупали золото в Южной и Восточной Африке, а также в Бейруте, на главном в то время рынке золота в арабском мире. «Золотые транспорты», то есть суда, вовлеченные в контрабанду золотом, прибывали в Индию из портов Аравии практически еженедельно. Оплата товара производилась в индийских рупиях.

Разрослась и приобрела вес в торговом сообществе Кувейта артель местных водовозов. В то тяжелое для шейхства время «изворотливость ума», по выражению хронистов, проявил мореход-новатор Султан ибн Махмуд. Он нагрузил свой крупнотоннажный океанский парусник (доу) пустыми деревянными бочками, сходил к устью Шатт-эль-Араба, наполнил их питьевой водой и привез в Кувейт. Разгрузив бочки на пристани в Шувайхе и наполнив водой тамошний резервуар, взятый им в ареду, занялся продажей воды. Бизнес оказался прибыльным. Его примеру последовали еще несколько владельцев судов, стоявших в Кувейтской бухте без дела. К концу 1930-х годов они учредили компанию по управлению новым, разросшимся к тому времени «флотом водовозов», как его называли жители Кувейта. Одно судно доставляло 8500 галонов воды. Компании принадлежало три огромных резервуара, построенных на побережье Кувейтской бухты[640].

В записке о торговле Кувейта, подготовленной в 1926 г. английским политическим агентом майором Дж. Мором (занимал эту должность с 1920 по 1929 гг.), приводятся следующие данные. Население столицы не превышало 50 тысяч жителей, в том числе 10 тыс. персов, 4 тыс. зинджей (негров-африканцов). Проживало также несколько торговцев-евреев и 2–3 христианина, мигрировавших из Ирака. Большая часть населения являлась арабами-суннитами. За фунт стерлинг давали 15 индийских рупий. Ввоз — в основном из Индии, Ирака и Южной Аравии — оценивался (в фунтах стерлингах): 1923–1924 г. — 625 064; 1924–1925 г. — 495 972; 1925–1926 г. — 448 014. Вывоз составил в те же годы (в фунтах стерлингах): 1923–924 г. — 276 541;1925–1926 г. — 246 746. В экспорте доминировали жемчуг и кожи, а в реэкспорте — чай и сахар[641].

К 1930 г. торговля в Кувейте оказалась на грани стагнации. Отчеты британских дипломатических миссий показывают, что ввоз сахара и чая, к примеру, двух основных товаров в торговле с бедуинами, на долю которых до установления торговой блокады Кувейта приходилось 25 % сумарной стоимости ввоза шейхства, к 1929 г. упал не менее чем на четверть, по сравнению с 1922 г.[642].

Ярким свидетельством тяжелой торгово-финансовой ситуации Кувейта тех лет, рассказывают Х. Вильсон и З. Фрис, может служить следующий эпизод. В конце 1930 г. в Кувейт из Мухаммары прибыл специальный агент — для сбора просроченных долгов с целой группы кувейтских торговцев перед правителем Мухаммары. Многие из них оказались не в состоянии покрыть долги, и предложили в зачет оплаты взять их дома. Поскольку правитель Мухаммары уже владел в Кувейте земельными участками и домами, то ни шейх Ахмад, ни консультировавшие его по этому вопросу англичане, никак не приветствовали перспективу обретения им еще большей недвижимой собственностью в шейхстве. Английский политический агент в Кувейте получил даже конкретное указание на этот счет: противодействовать такой сделке, что есть сил[643]. Англичане характеризовали кувейтских торговцев как людей с безупречной репутацией, привыкших держать слово и выполнять взятые на себя обязательства. Поэтому в контактах с эмиром Мухаммары убеждали его в необходимости предоставить должникам отсрочку. Подчеркивали, что в крайне тяжелой ситуации, с которой столкнулся Кувейт вследствие торговой блокады, можно было бы и подождать с возвратом долгов до лучших времен. Произвести расчеты по ним, когда у торговцев появятся деньги.