Кувейт. Мозаика времен

Еврей с нескрываемым удивлением посмотрел на Мухаммада, и дрожащими губами спросил, не подвох ли все это. И вообще, — сам ли Мухаммад перед ним, или, может, это болезнь затмила глаза его и разум. Ведь в течение нескольких месяцев, ежедневно, он пытался вывести Мухаммада из себя, осрамить и очернить. В ответ же слышит от Него слова, наполненные теплом и сочувствием. Да, подтвердил Мухаммад, перед тобой именно тот человек, о котором ты говоришь, твой сосед. И пришел он к тебе, чтобы помочь справиться с болезнью. Хайр закрыл глаза, и слезы покатились по его лицу, просиявшему вдруг и наполнившемуся радостью. Похоже, тихо произнес он, я увидел двери открывшегося передо мной Рая. Подойди ко мне, будь добр, обратился он к Мухаммаду. Посмотрев в глаза Пророку, громким голосом проговорил, что свидетельствует, что нет Бога, кроме Аллаха, и что Мухаммад — избранник Бога. После чего закрыл глаза и умер. Ангелы Рая, говорится в предании, спустились на землю, омыли умершего, одели в чистые одежды и захоронили на мусульманском кладбище[826].

Главное богатство Кувейта 1930-х годов, отмечает в своих воспоминаниях Вайолет Диксон, — это жемчуг. Оптовые торговцы жемчугом (тавваши), отправлялись за ним на своих быстроходных парусниках, которые кувейтцы называли словом «хаваша», прямо к местам «жемчужной охоты» — к жемчужным отмелям. Нераспроданный там жемчуг капитаны «жемчужных судов», возвратившись в Кувейт, сбывали золотых дел мастерам, владельцам ювелирных лавок и горожанам. Торговали им, случалось, и ловцы жемчуга. В одно из посещений рынка, рассказывает Вайолет Диксон, она повстречалась со стоявшим у ювелирных рядов ныряльщиком, который, увидев женщину-европейку, достал изо рта жемчужину и стал предлагать ей. Держал же ее во рту, чтобы случайно не потерять.

Экипаж жемчужного судна, повествует Захра Фрис, состоял из ныряльщиков, тягачей и матросов. Работа ныряльщиков заканчивалась с окончанием сезона жемчужной ловли. Возвратившись в порт, они сразу же расходились по домам. Другим надлежало вытащить судно на берег, вычистить его и покрыть акульим жиром. Снять паруса и снести с судна емкости для воды.

Когда началась 2-я мировая война, делится своими воспоминаниями В. Диксон, то у местных корабелов возникла острая нехватка в металлических скрепах и гвоздях, которые завозили в Кувейт из Индии. Поразмыслив над тем, где им теперь их взять, они обратились к шейху Кувейта с просьбой разрешить использовать в этих целях затонувшие в Кувейтской бухте и торчавшие над водой баржи англичан. Получивши на то добро правителя, начали мастерить скобы сами — с содранных с этих барж металлических обшивочных листов.

Неизгладимое впечатление на европейца, приезжавшего на работу в Кувейт, оказывало наблюдаемое им нашествие саранчи. Когда саранча наваливалась на Кувейт, свидетельствует Вайолет Диксон, то лезла на его оградные стены, как войско неприятеля, пытаясь захватить город. То же самое происходило и в самом городе, где саранча, преодолевая высокие заборы, проникала в дома. Пожирала все, что попадалось ей на пути, даже занавески на окнах. По улицам ползла плотно сомкнутыми рядами. Саранчу, попадавшую под колеса тележек и копыта животных, тут же поедала ее же братия.

Бедуины использовали саранчу в пищу. Сушили ее, и щелкали, как семечки.

Те немногие пастбища, что имелись в Кувейте, становились после набегов саранчи голыми и пустыми. Но вот что интересно, восходившие на них свежие травы делались намного гуще. Для коренных жителей Кувейта саранча в то время являлась единственным источником протеина[827].

В 1923 г. при финансовом содействии крупных торговых кланов Кувейта появилась первая в стране национальная библиотека. Некоторые из них содержали и так называемые «дома собраний» (диванийи) — для «обмена знаниями». В диванийи муллы Салиха (начало ее деятельности историки датируют 1937 г.) читали и обсуждали произведения арабской литературы и поэзии, а в диванийи Йусуфа ал-‘Исы — вели дискуссии по вопросам истории и культуры ислама.

В 1934 г. известный кувейтский интеллектуал-просветитель Халид ал-’Адасани открыл знаменитый Литературный клуб, ставший центром интеллектуальной мысли Кувейта, местом обмена мнениями по вопросам истории и поэзии, политики и экономики. Деятельность этого клуба дала толчок развитию национальной литературы[828].

Первый номер первого кувейтского журнала, «Эль-Кувейт», основанного ‘Абд ал-‘Азизом ал-Рушайдом, вышел в свет в 1928 г. (печатался в Египте, в период с 1928 по 1931 гг.).