Кузены

– Ну, смерть Мэтта действительно очень тяжело на всех подействовала… Это случилось во время вечеринки, и мы тоже там были. Дул сильный ветер, штормило. Все порядком набрались, и никто не заметил сразу, что Мэтт пропал. Потом спохватились, но было уже поздно. Мы везде его искали. Аллисон беспокоилась больше всех и настояла на том, чтобы вызвать полицию. Те в конце концов подключили береговую охрану. В общем… они провели там всю ночь, но тело удалось найти только на следующий день. Это было ужасно. – Он проводит рукой по лицу. – А почему мы говорим о Мэтте? Я что-то потерял нить.

– Я тоже не очень понимаю, как это связано. – Уна кажется еще бледнее прежнего. – Только вот аппетит у меня точно пропал. Как подумаю, что Кайлу могли нарочно накачать наркотиками…

– Мы пока не знаем этого наверняка, – поспешно замечает Арчер. – Все, что нам известно, – у Фреда Бакстера было два варианта отчета о вскрытии. Может, как раз этот ошибочный.

– Возможно… – На лице Уны написано страдание. – Все эти годы я чувствовала вину из-за смерти Кайлы. Я видела – что-то ее мучает, – но, вместо того чтобы помочь, только злилась из-за того, что она стала слишком много выпивать. А потом, когда она погибла…

Арчер смотрит на нее устало и сочувственно.

– Ты все равно ничего не смогла бы сделать. Когда человек пьет, его ничем не остановить.

Не опуская глаз, она грустно улыбается.

– Наверное. Но можно хотя бы попытаться.

Глава 22. Милли

После ухода Уны дядя Арчер задремал на кровати, так что убираться пришлось нам троим. Работы, впрочем, оказалось немного – только почистить гриль, убрать кое-какую посуду и покидать бумажные тарелки и стаканчики в пакет. Потом Джона отправился на поиски мусорного бачка, а мы с Обри вернулись к дому.

– Замучилась сидеть на этих стульях, – жалуется она, недовольно посматривая на твердые металлические спинки. – Ужасно неудобные. Сейчас, подожди.

Проскользнув в дом, она выходит через минуту с большим мягким покрывалом. Мы расстилаем его на газоне и вытягиваемся бок о бок, глядя на звезды.

– Знаешь, а тут на самом деле классно, – говорю я, с трудом подавляя зевоту. – Даже жаль уезжать.

– Да, – вздыхает Обри и легонько касается кулаком моего плеча. – Мне будет тебя не хватать.

У меня в горле встает комок.

– Мне тебя тоже.

Некоторое время мы молчим, погруженные в свои мысли, однако вскоре мой разум возвращается к реальности.

– Ты не думала, как мы сегодня попадем в общежитие? – спрашиваю я.

Обри хихикает.

– Не-а. Пошлем сообщение Эфраму? – прикидывает она вслух. – Или можем просто остаться здесь. Тут есть свободная комната.

– Нам не во что переодеться на ночь, – возражаю я.

Она оттягивает свои шорты в сеточку.

– У меня такой проблемы нет.

Трава шуршит под приближающимися шагами. Повернувшись, я вижу кроссовки Джоны. Он делает паузу, потом интересуется:

– Тут места только для родственников?

Я сажусь на покрывале, машинально откинув волосы назад – универсальный жест привлечения внимания. Видимо, подсознательно я уже перестала злиться. И сознательно, кажется, тоже.

– Нет. Присоединяйся к нам.

Он ложится рядом. Обри тоже приподнимается, и из кармана у нее вываливается телефон. Она подбирает его, не заметив выпавшую вместе с ним тонкую серебристую карточку. Я поднимаю ее с покрывала и протягиваю владелице:

– Ты уронила.

– Ой, спасибо. – По ее лицу пробегает тень, заметная даже в тусклом лунном свете. – Совсем забыла, что прихватила ее с собой.

В голосе звучит раскаяние, заставляющее меня насторожиться.

– А что это?

– Ну… Ключ-карта от ворот Кэтминт-хауса, насколько я понимаю. Во всяком случае, такой же пользовался наш шофер. Я стащила ее из бабушкиного дома, когда миссис Райан меня выставила.

– Стащила?! – поражаюсь я.

Джона начинает смеяться:

– Черт, Обри! Смотрю, ты решила не останавливаться на мести по мелочам? Теперь планируешь проникнуть туда под покровом ночи и обворовать бабулю?

– Я вообще ничего не планировала, – признается та. – Просто действовала по инерции.

Убрав ключ-карту обратно в карман, она вытягивается и закидывает руки за голову.

– Странный день сегодня выдался. И ночь тоже.

– Я уже вообще перестал что-либо понимать в происходящем, – соглашается Джона.

– Интересно, что мы все время возвращаемся к Андерсу, правда? – говорю я. Пока мы убирались, у меня из головы все не шла ухмылка на лице дяди во время его речи. Кажется, он буквально наслаждался своей ложью.

Я жду, что Джона горячо согласится со мной, учитывая его ненависть, однако он замечает:

– Не только к нему. – Я удивленно оборачиваюсь, и он поясняет: – Еще к Терезе Райан, которая, в отличие от Андерса, никогда не покидала остров. Все это время она была здесь и нашептывала что-то вашей бабушке.

Я перекатываюсь на бок.

– О чем ты говоришь?