Кузены

Я сдерживаю вздох. Можно, конечно, начать доказывать, как паршиво было так меня игнорировать, но сейчас на это нет времени. И вообще это не важно. Когда я оказалась на острове, до меня стало постепенно доходить, что на самом деле представляют собой наши отношения. Их следовало закончить еще в восьмом классе, когда Томас начал относиться ко мне как к бесплатному приложению. Все продолжалось только потому, что в этом было нечто привычное. Как дома.

Шофер останавливает «Бентли» перед Кэтминт-хаусом.

– В общем, рада, что мы все прояснили, – говорю я в телефон. – Удачно провести остаток лета.

Я сбрасываю. Милли негромко аплодирует.

– Давай минуту просто порадуемся, как хорошо ты научилась отшивать людей по телефону, – ухмыляется она.

– Благодарю. – Я сидя делаю неловкий поклон.

– Позвольте мне помочь вам выйти, мисс Стори, – говорит шофер.

В сторону Милли он даже глазом не ведет, и она выбирается самостоятельно.

– Что ж, узнаем, чего хочет Милдред?

Она берет меня под руку, и мы направляемся к широким серым ступеням. Однако прежде чем успеваем подняться, из раскрывшейся двери появляется Тереза.

– Здравствуй, Обри. И… Милли. – Безмятежная улыбка при виде второй кузины слегка гаснет. – Миссис Стори ждет тебя, Обри. Входи, прошу.

Тереза отступает в сторону, но, когда Милли тоже собирается переступить порог, преграждает ей путь.

– Приглашение касается только ее одной.

– Ах, извините, – сладким голоском произносит Милли. – Мы думали, тут какая-то ошибка.

– Нет, все верно, – говорит Тереза. – Ты можешь пока подождать в машине. Это не займет много времени.

Не очень многообещающее замечание. Милли обворожительно улыбается.

– А вы не смотрите сейчас игру? Может быть, я посидела бы с вами? – Встретив в ответ недоуменный взгляд, она поясняет: – Ну, сегодня же двойной матч. «Янкиз» против «Ред Сокс». Как раз первая встреча.

– Я не интересуюсь бейсболом, – раздраженно бросает Тереза. – И еще раз вынуждена просить тебя удалиться. Идем, Обри.

Я бросаю на Милли беспомощный взгляд. Тереза буквально втаскивает меня внутрь и захлопывает дверь.

– Миссис Стори ждет на балконе.

Мы идем туда же, где проходил завтрак. Меня охватывает чувство дежавю – бабушка снова сидит там под кружевным зонтиком, разодетая в пух и прах, с чашкой чая в руке.

– Здравствуй, Обри. Присаживайся, пожалуйста.

– Я буду здесь рядом, Милдред, – говорит Тереза и задвигает за мной стеклянную дверь.

Я занимаю самый дальний стул. Сердце у меня бешено стучит. Да, я только что на удивление легко разобралась по телефону с Томасом, но действовать и здесь так же я пока не готова. В центре стола стоит большой поднос с чайником, кофейником и фарфоровыми молочником и сахарницей, но больше ничего. В общем, меня пригласили явно не завтракать.

Бабушка указывает рукой:

– Налей себе чаю. Или кофе – что предпочитаешь.

– Второе, – бормочу я.

Кофейник, однако, не поддается – там хитрая крышка, которую нужно повернуть, нажать или еще что-то в этом роде. Бабушка не снисходит до подсказки, предоставив мне мучиться самой. Когда у меня наконец получается, кофе вдруг выплескивается так резко, что переливается из чашки в блюдце. Мы обе делаем вид, что ничего не произошло.

– Полагаю, ты хотела бы знать, зачем я тебя пригласила.

Бабушка деликатно отпивает чай. Головной убор на ней сегодня не такой массивный, как обычно – изящная коричневая фетровая шляпа, надвинутая на один глаз. Цвет хорошо подходит к костюму в клетку. Перчатки немного более светлого, желтоватого оттенка. В целом образ словно у шпионки времен Второй мировой, решившей сделать перерыв между миссиями.

– Да, – говорю я, делая большой глоток кофе, чтобы можно было добавить молока. И чуть не задыхаюсь – напиток оказывается просто обжигающим! Язык немедленно немеет, на глазах выступают слезы, и только каким-то чудом мне удается не выплюнуть все в тот же миг.

– Из вас троих я решила поговорить только с тобой. Ты кажешься мне благоразумной девушкой. Милли произвела на меня впечатление неуравновешенной, а что касается третьего… – Лицо бабушки омрачается. – Джей-Ти, очевидно, такая же змея, какой всегда был его отец.

К моей нервозности примешивается удивление.

– Значит, вы не верите ему и дяде Андерсу?

– Я никому из вас не верю. – Бабушка делает еще глоток, потом, поставив чашку на блюдце, складывает руки под подбородком и смотрит на меня так пристально, что я не выдерживаю и опускаю глаза. – Мне следовало отослать вас сразу же по прибытии. Так предлагали Дональд и Тереза, и они были правы. Но мне захотелось познакомиться с вами. И особенно с тобой.

Я вновь невольно поднимаю взгляд и буквально вздрагиваю. Если раньше мне казалось, что бабушка уделяет мне особое внимание, потому что я ей нравлюсь – так ничего подобного! Она смотрит на меня с ненавистью.

– Адам всегда занимал особое место в моих воспоминаниях. Все эти годы мне хотелось узнать, похожа ли ты на него.

Во рту у меня становится сухо как в пустыне.

– Я так не думаю.

– Да, верно. – Ее взгляд прибивает меня к стулу. – Он, должно быть, гордится тобой?