Кузина Филлис. Парижская мода в Крэнфорде

Сойдя с поезда, я увидел Холдсворта, пришедшего в Хитбридж, чтобы меня встретить. Он был уже совсем не тот, каким я его оставил: за несколько дней его кожа потемнела, в глазах заблестели искорки, апатия рассеялась. Я сказал ему, что с виду он очень поздоровел.

– О да! Жду не дождусь, когда снова начну работать. Неделю назад я и помыслить боялся о делах, теперь же мне не терпится к ним вернуться. Деревенский воздух творит со мною чудеса.

– Выходит, вы довольны своим пребыванием на ферме?

– Хоуп-Фарм – место по-своему удивительное. Там так спокойно, как и должно быть в деревне, однако нет той скуки, какую я всегда считал неотъемлемой частью сельской жизни. Пастор – умнейший человек и интересный собеседник.

– Так вы с ним ладите? Признаться, я опасался, что вы не сойдётесь.

– Боюсь, раз или два я был очень близок к тому, чтобы рассердить его преувеличенным заявлением или необдуманным оборотом речи. Беседуя с людьми обыкновенными, мы, как правило, взвешиваем слова с меньшим тщанием, но, увидев, как легко оскорбить слух почтенного пастыря, я начал строже за собою следить. Полагаю, это упражнение весьма полезно: я стал привыкать выражаться так, чтобы в точности передавать свои мысли, не производя при этом пустых эффектов.

– Значит, вы с мистером Хольманом теперь друзья?

– В определённых пределах – бесспорно. Никогда прежде я не встречал в людях такой жажды знаний. Начитанностью он во многих вопросах меня превосходит, однако я путешествовал и немало повидал своими глазами… Вас не удивил список книг, которые я просил привезти?

– Я подумал, что с ними вам едва ли придётся много отдыхать.

– Некоторые из них для пастора, а некоторые – для его дочери. Видите ли, про себя я называю её Филлис, но, говоря о ней с другими, боюсь показаться фамильярным. Приходится быть изобретательным, поскольку величать барышню мисс Хольман здесь, кажется, никто не привык.

– Итальянские книги для неё?

– Да! Вообразите: она решила начать изучение итальянского с «Божественной комедии»! Я предложу ей «I promessi sposi»[14] – превосходный роман Мандзони. Он лучше подходит для новичков. Если же она непременно захочет совладать с Данте, то с моим словарём ей будет легче.

– Она нашла те надписи, которые вы оставили в её списке трудных слов?

– О да! – отозвался мистер Холдсворт со счастливой улыбкой.

Очевидно, он хотел было пересказать мне всё в подробностях, но сдержал свой порыв.

– Не станет ли священник возражать против того, чтобы дочь его читала романы?

– Бросьте! Что может быть безобиднее? Книга не укусит, и бояться её нечего. Во всяком случае, роман Мандзони – вещь очаровательная и вполне невинная. Вы ведь не думаете, будто ваши друзья принимают поэмы Вергилия за Евангелие?

Тем временем мы подошли к ферме. Мне показалось, что Филлис приветствовала меня теплее обычного. Миссис Хольман тоже была сама любезность. И всё же я почему-то чувствовал себя так, будто лишился своего места, которое теперь занимал Холдсворт. Он знал жизнь дома в мельчайших подробностях, осыпал хозяйку знаками сыновнего участия, а с Филлис держался снисходительно-ласково, как старший брат, – именно так и не более того. Когда он принялся с интересом расспрашивать меня о состоянии дел в Элтеме, миссис Хольман воскликнула:

– Ах! Следующая неделя будет для вас так непохожа на нынешнюю! Должно быть, вы приметесь за работу с большим усердием, но если о себе не заботиться, то можно опять заболеть. Тогда вам придётся вернуться к нам и нашей тихой жизни.

– Разве мне обязательно быть больным, чтобы снова вас посетить? – произнёс мистер Холдсворт с теплотою в голосе. – Боюсь только, что вы приняли меня слишком радушно, и теперь я стану докучать вам визитами.

Приехав на ферму, я привёз с собой дух деятельности, по которой мой начальник, полагаю, уже успел немного стосковаться. Потому неудивительно, что после недельного отдыха моё общество было для него отрадно. Во время одной из наших бесед я заметил, что Филлис посматривает на нас с печальным любопытством, однако, стоило ей встретиться со мною взглядом, она отвернулась, густо покраснев.

В тот вечер мне довелось коротко побеседовать с пастором. Я вышел на дорогу, ведущую в Хорнби, и решил прогуляться ему навстречу, так как миссис Хольман уснула за работой, а мистер Холдсворт давал Филлис урок итальянского. Когда священник заговорил со мной о моём друге, я был этому рад, поскольку мнение хозяина о госте очень меня интересовало.

– Да! Он мне нравится, – произнёс мистер Хольман с расстановкой, будто взвешивая каждое слово. – Нравится. Полагаю, моя симпатия к нему оправданна. Однако я не могу не чувствовать, будто пойман им в сеть, и поначалу даже почти испугался, что он увлечёт меня за собой против собственного моего суждения.

– Он славный – это несомненно. Мой отец очень его ценит, да и сам я хорошо с ним знаком. Я бы не привёл его сюда, если б не думал, что он вам понравится.