Кузины

Так и вышло что когда я шла по улице останавливаясь на углах чтобы проверить не едет ли откуда-нибудь машина то увидела на параллельной (idem) улице мужчину толкающего коляску и этим мужчиной был мой учитель толкавший коляску Бетины которая на ходу ела медовый попкорн и громко смеялась своим хриплым голосищем потому что у Бетины хоть она и была крошкой голос был как у мужика и он же звучал когда она произносила те немногие слова которые выучила чтобы просить пописать покакать и поесть и теперь она все смеялась и смеялась а учитель насвистывал какую-то баркаролу похожую на колыбельную и я заметила что хвост тянувшийся за Бетиной и торчавший в щели между спинкой и сиденьем коляски слегка подпрыгивал в такт учительскому посвисту, то есть танцевал а в центре хвоста который был не чем иным как душой переставшей расти, пылала красная как кровь роза, которая, хоть мне и стыдно об этом писать но я пишу всегда откровенно, и была кровью из только что потревоженной киски и я села на бордюр потому что никогда, никогда я не могла подумать что учитель был бы способен на то что сделал мужчина про которого вы уже знаете и не хочу описывать. Но может быть сказала я сама себе это воображение сыграло со мной злую шутку и все это было всего лишь миражом в ароматном и головокружительном воздухе весенних сумерек и я решила идти дальше и никому ничего не говорить что я уже научилась делать из-за той истории о которой вы знаете и которую я не буду снова пересказывать.

Передышка. Вернувшись домой я пошла в свою комнату чтобы закончить картину и добавила еще две ноги и два колеса перед ними а в центре большую кровоточащую розу чьи обожженные злым жаром лепестки осыпались на лиловый с голубым фон.

Теперь в моей комнате спала еще и Петра которая сама вместе с местным парнишкой перенесла свою кровать в мою комнату а шкаф мы поделим. Еще она принесла радио.

Дом сильно изменился потому что теперь нам всего хватало и мы хорошо питались хотя я предпочитала есть вне дома чтобы подумать и не слышать чавканья Бетины которая с каждым разом становилась все голоднее и не видеть маминого печальнейшего лица которая с каждым разом ела все меньше и учителя который вместе с Руфиной суетился чтобы все подготовить приготовить и занять незанятое место предназначенное для моего папы хоть он нас и бросил, но по мере того как я улучшала свои познавательные способности к ним добавилось любопытство и чувство хотя я и знала наверняка заранее что никогда не узнала бы где находился мой папа но если бы не он я не рисовала бы и не зарабатывала бы денег достаточно чтобы купить себе длинное пальто из кожи молодой лошади в известном в городе магазине которое чудесно мне шло и я знала что оно мне идет потому что мужчины отпускали мне комплименты когда я шла в институт и я уже привыкла есть вне дома и иногда кто-нибудь внимательно разглядывал меня потому что знал что я художница Юна Риглос но вы-то знаете что Риглос это выдумка учителя чтобы мои картонки и холсты больше ценились потому что такова уж человеческая натура и если бы я подписывалась Юна Лопес то не продала бы столько а теперь люди говорили вот я приобрел Риглос.

Передышка.

Я чувствовала себя на седьмом небе когда говорили я приобрел Риглос как если бы сказали я приобрел Петторути или я приобрел Дега. Кроме того учитель, и это мне помогало, никогда не указывал какой цвет или какую тему выбрать и всегда поддерживал меня и находил места для выставок а один раз я оказалась на обложке журнала об искусстве и я так хорошо получилась что учитель сказал я была точь-в-точь девушка с галстуком о которой я уже упоминала и я так обрадовалась что чуть не прыгнула на него как раньше когда он только начал меня учить а потом сказал хватит потому что у меня округлилась грудь, не сильно потому что я всегда была худенькой, но мой статус изменился потому что я была уже не девочка а девушка и вы понимаете что я имею в виду.

Передышка.

Так как учитель теперь жил в нашем доме я должна называть его по имени потому что по какой-то причине витавшей в воздухе мне он казался родственником и я скажу вам что его звали Хосе а фамилия его была Хамелеон. Хосе Хамелеон, учитель рисования, теперь играл не последнюю роль в доме женщин или полуженщин потому что у каждой из нас был какой-то изъян.

Что касается Петры, новость состояла в том что она стала штукатурить себя как стенку и была похожа на куклу с торта на день рождения порхающую туда-сюда, с длиннющими ресницами, огромным ртом и щекастую потому что щеки она румянила красными румянами как будто бы они от природы не имели такого оттенка который усиленный косметикой напоминал кирпич.