Кузнечик

– Не знаем, – пожал плечами Леонид. – Говорил он уверенно. Красава вообще заявила: подумаешь, кладенец как кладенец… Похоже, что в слободе не только узорчатые клинки делают, но ещё и другое оружие. Вот интересно, луки у них какие?

– Про луки я ещё раньше спрашивал, – вставился Алексей. – Говорит, делали что-то мудрёное, но так и не получилось. То ли матерьялу нужного не нашли, то ли точно обработать не смогли. Прицел он, кстати, с того лука и слизал.

– Ну, в общем, это дело сделано, наставник Макар, – подвел итог довольный Леонид. – Замирились они.

– Что замирились, это хорошо, – удовлетворенно кивнул тот, – да этого мало. Ну-ка, давайте считать. Урядник-то у нас на десятке должен быть один, а получается их чуть ли не трое. По приказу урядник Семён, да только он по малолетству обгадился малёхо. Всё бы ничего, но в этой стычке набрали силу два других, которые не по приказу. Первый – Кузнечик, и он сейчас занят тем, что этот десяток разваливает. А второй – Мартын, и он сейчас пытается подмять под себя волю командира. И то, что младшие сейчас замирились, ничего не значит. Допустит Семён ещё ошибку, и всё вспыхнет с новой силой.

– Ну, с Мартыном всё ясно, а почему Кузнечик десяток разваливает? – удивился Лёнька. – Он же не делает ничего. Ну, нарочно уж точно.

– А не важно, нарочно или нет, – пояснил наставник. – Он разбивает его хотя бы тем, что он там есть. Требуют с него иначе, чем с других, кому-то да станет обидно, и потому в десятке всегда будет раскол. В воинском десятке нельзя быть немножко. Ты или входишь в него, или нет. Хотя в сильном десятке может быть и такое – берут человека для особой работы. Например, оружейника. Но десяток гонцов для такого пока слаб.

– Ага, значит, поэтому Кузнечика из десятка и вывели? – сообразил Алексей. – Не потому что наказали, а потому что это десятку опасно?

– Вот поэтому, – подтвердил Макар. – Да ещё и в наставники возвели, ни у кого и мыслей теперь не возникнет, что к нему обращаются иначе, чем к остальным. А обычно в таких случаях сильного унота переводят в другой десяток или ставят младшим урядником.

– Ага, другого десятка, посильнее, у нас сейчас нет, а урядником Кузнечик быть не может, он и унот-то пока никакой. Но теперь, выходит, раз его вообще из десятка выперли, авторитет он по-любому потеряет. А значит, и воинский статус.

– Авторитет он как раз не потеряет. Во всяком случае, пока Младшая стража не вернётся, – и, видя непонимание на лицах отроков, наставник пояснил: – Что Филимон Семёну сказал, помните? Раз оружейного мастера к делу не смог приспособить, так, значит, он тебе и не по чину. Надо что – сам с ним и договаривайся. А стреляли чтоб не хуже, чем Тимофей со своим прицелом. Только вот работы Тимке боярыня с Филимоном выделили – когда только спать будет.

– Ага, велели увечных обучать, – вспомнил Лёнька. – А ещё он с серебром работает и змеев делает. Вот почему гонцы вокруг него в кузне хороводы водили: им велели научиться стрелять прицельно, да и сами хотят, а прицелы делать некому!

– Верно. А вот воинский статус ему самому зарабатывать придётся. Простой путь он упустил.

– Тут ясно. А с Пустобрёхом что будут делать? Наказание какое? – полюбопытствовал Леонид.

– Ничего. Это как раз самое для него страшное. Ничего плохого, но и ничего хорошего. Будет теперь болтаться, как дерьмо в проруби… – Макар задумался. – Боярыня его не простит, да и наставники поостерегутся, так что младшим урядником ему теперь не стать, скорей всего, назначат Тихона. Почему так – это ему Семён должен пояснить. Как – не наше дело. Семёну боярыня пути присоветует. А вот для вас у меня другое задание есть. До гонцов надобно довести, что если они ещё раз такую свару хоть действием, хоть бездействием допустят, то из десятка вылетят. Все, кто её начнет, и все, кто молча будет стоять и смотреть. Свар за место подле боярича быть не должно. Пусть сами уяснят, а особенно Комару растолкуют. А как – это уже их дело.

Отроки задумались. Задание вроде бы и простое, но как к нему подступиться, они не понимали совершенно. Нет, по-своему, по-пацанячьи, как сказал бы Кузнечик, они бы справились. Присмотрелись бы, выждали момент да и объяснили по морде, благо право такое им дадено. Но сейчас это казалось неправильным – именно что по-пацанячьи, а отроки уже поняли, что такой простой подход в десятке гонцов не самый лучший. В рожу въехать – это силой заставить.

Леонид, насмотревшись на наставника Макара, признал: это плохо работает. Сам наставник, обучая их с Лёхой нелёгкой науке понимания младших, их самих ни к чему не принуждал, хотя и чувствовалось, что сделать это он может в любой момент. Он даже не накричал ни разу, как Прокоп, и не насмеялся, как Тит. Он пояснял, делал сложные вещи понятными, а самое главное – интересными.

– Заставить-то их можно, – с сомнением проговорил он. – Но только наставник Филимон говорил, что они понять должны.