Кузнец

Я тоже отправил своего доверенного человека – Степана Смоляного. Ему было особое задание: объехать всех моих людей, оставленных на Лене и в Илиме, и сказать, что скоро их услуги понадобятся. Какие, я пока сам не знал. Но сеть стоит проверять и поддерживать в рабочем состоянии. Каждому человеку вез он небольшой подарок. Не столько для корысти, сколько с напоминанием: помним, уважаем.

Сами же мы загрузились на корабли, частью еще якутские, частью построенные уже на месте, и продолжили путь по Амуру. В поход пошли менее четырех сотен бойцов. Часть Хабаров решил оставить в городке Албазине, а части повелел острог строить возле впадения в Амур реки Зеи, чтобы если что, можно было отсидеться. Пушки же и пищали взяли с собой.

За Зеей улусы даурских князей пошли реже. Начиналась страна народа дючеров.

Когда проплывали по Амуру близ Зеи, я чуть в воду не бросился. Это место я помнил более чем хорошо. В мое время здесь был город Благовещенск. До революции он был крупнейшим экономическим центром в Приамурье. Еще в мое время там стояли могучие здания торговых домов Чурина, Бабинцева, Касьянова, Кунста и Альберса. Напротив него высились дома китайского Хейхэ.

Некогда Хэйхэ был маленькой рыбацкой деревушкой. Но за постсоветские годы вырос в настоящий город, куда наши частенько наведывались даже из Хабаровска: кто жене шубу купить подешевле, кто еще чем-то разжиться. Я ездил туда просто пожрать китайской еды. Ну нравится она мне.

Пока же здесь стоял последний даурский улус, давший шерть русскому государю, да шумели нетронутые сосны. Дальше начинались улусы враждебного даурам, а теперь и нам, народа.

Дючеров было меньше, чем дауров, но их сила была в другом. Они были ближайшей родней маньчжуров-богдойцев. Собственно, те маньчжуры, что не пошли в поход с их князем Нурхаци, и стали дючерами. Такое родство защищало их от дауров. Оно же позволило сделать своими данниками все остальные амурские народы: гольдов, гиляков, бираров и прочих. Кто-то, как бирары, просто бежали от реки. Теперь они жили в мелкосопочнике перед Становым хребтом. Другие народы покорились, платили дючерам дань.

Сами дючеры часто служили в армии старших родичей в качестве вспомогательной силы. Об этом я знал не столько от языков или пленных, сколько из умных книжек XXI века. Идти на дючеров и избежать конфликта с маньчжурами, как мне казалось, невозможно.

Но Хабаров считал иначе. Мы много говорили с ним перед походом. Вроде бы всё разумно. Ведь посланцы богдойского царя сами сказали, что тот приказал с русскими не воевать. Видимо, считал Хабаров, у тех своих проблем выше крыши. В чём-то он был прав.

В тот период, насколько я помнил, в Китае началась замятня, которая длилась лет десять, а то и больше. Сначала восстали китайские князья, потом, кажется, воевали регенты после смерти старого богдыхана и воцарения мальчика Суанье, будущего великого императора Канси. Всё так. Взгляд маньчжуров устремлен на юг и восток. Но размеры их войска так велики, что выделить несколько тысяч воинов для похода в северные земли они вполне могли.

Однако главным был Хабаров. А у него кроме добычи были и другие резоны. О них он и сказал. Это сегодня мы говорим о двойной морали, о лицемерной политике. В Сибири той поры до такого чуда еще не додумались. Принесшие шерть, кроме всего прочего, получали не только сомнительное право платить ясак в казну царя, но и вполне реальное право требовать защиты. Дауры теперь по большей части были нашими данниками. Потому требовать защиты от своих исконных врагов, дючеров, они имели право. И не только имели право, но требовали.

В принципе, и дауры, и дючеры, как и все их данники, нам были глубоко параллельны. Хотелось просто создать безопасное пространство, где можно удобно устроиться. Но, вмешавшись в местную политику, в приамурские разборки, Хабаров, а вместе с ним и мы все, уже не могли действовать как угодно. Даже джокер не свободен от правил игры.

И вот мы шли в новый поход, еще толком не закрепившись на прежних землях. Мне это жутко не нравилось. Но, как мне казалось, важнее быть вместе, чем отстаивать свою правду. Одна голова – хорошо, но две во время похода – хуже.

Первые дни мы шли вдоль почти пустых берегов. Пару раз попадались брошенные стоянки и покинутые городки. Местные в бой не вступали, но и от переговоров уклонялись. Стоило нам набрести на живое стойбище или городок, направить суда к берегу, как жители бросались прочь, оставляя всё свое добро казакам. Получалось, что казна наша росла, а вот дальнейшая судьба оставалась неопределенной.

Мне казалось разумным попробовать договориться с дючерами. Какой-нибудь пакт Молотова – Риббентропа с ними заключить. Типа вы наших не трогаете, а мы к вам не ходим. Пока закрепиться в низовьях Амура. А там, накопив силы, попробовать поиграть по другим правилам. Но я человек другого времени, да и задача у меня другая. Хочется живым остаться.