Кузнец Песен

В другой комнате он увидел большое, в целую стену, зеркало, пнул его ногой, разбил.

Выскочив из горящего дома, Яныш через несколько домов набрел на богатую лавку. Дверь была уже выставлена, витрины побиты. В лавке хозяйничали грабители. Один оборванец кидал в мешок золотую и серебряную посуду, другой примерял бархатные штаны. Яныш прихватил дамскую шляпу со страусовым пером.

После всех этих похождений жрец оказался одетым очень чудно: на плечах золотая поповская риза, на голове страусовые перья, в одной руке — штука дорогого сукна, в другой украшенное драгоценными камнями кадило. Очень рад Яныш, наконец-то и на его улице настал праздник!

Подобно Янышу из улицы в улицу, из дома в дом бегает и Ямбатыр. Во время боя не было человека тише его, теперь он превратился в свирепого коршуна. Завидев обывателя, испуганно жмущегося к стенам домов, рубит саблей, не щадя ни старого, ни малого.

И Ямбатыр приоделся: поверх белой холщовой рубахи на нем кружевная кофточка, на голове — новый картуз, свои старые штаны сменил на новые плисовые шаровары. Вот только сапогами не разжился. Вдруг видит: навстречу идет горожанин, ремесленник, — одежда так себе, но сапоги на нем хорошие.

— Стой! — окликнул его Ямбатыр и замахнулся саблей. — Снимай сапоги!

Ремесленник снял. Ямбатыр попробовал натянуть сапог на свою ногу, не лезет, обозлился, кинул в лицо ограбленному.

— Носи сам, керемет!

В конце концов в одной лавке отыскал Ямбатыр татарские сапоги-ичиги себе по ноге. Обулся, бежит дальше.

Запутавшись в переулках, он перемахнул через забор и очутился во дворе. Под навесом стояли бочки. Пахло спиртом.

Ямбатыр потянул носом: пахнет. Он к бочкам, постучал по одной, не пустая!

— Вот оно что! — радостно закричал Ямбатыр и выдернул затычку.

Спирт струей хлынул на землю. Ямбатыр достал из мешка берестяную чашку, которую вместе с ложкой всегда носил с собой, и подставил ее под струю.

— Хе-хе, вот оно — городское угощение! — довольно приговаривал он, опрокидывая в глотку чашку за чашкой.

По городу бушевал пожар, охватывая все новые и новые улицы. Гудя и завывая пламя перекидывалось с дома на дом, с крыши на крышу.

Загорелся сарай, в котором пьянствовал Ямбатыр. Жаркое пламя сначала лизнуло крышу, потом спустилось по столбу вниз, подобралось к бочкам. Вспыхнул разлитый спирт, через мгновенье раздался страшный взрыв, столб голубого огня поднялся до неба и рухнул на Ямбатыра всесжигающим дождем.

По горящей улице бежит Мендей. Неожиданно он столкнулся лицом к лицу с Янышем. С первого же взгляда понял, что жрец занят грабежом, позорит вольную армию.

— Бросай награбленное! — приказал он. — Государь не велел грабить народ!

— Так я же проклятые церкви рушу!

— И шляпу в церкви взял? Зачем людей обижаешь?

Яныш выхватил из-под ризы пистолет, выстрелил, и Мендей, прижав руку к груди, упал лицом вниз.

С наступлением темноты бой затих. Кремль так и не удалось взять. Повстанцы устали. Пугачев приказал отдыхать.

— Никуда Потемкин от нас не денется, — сказал он. — Завтра его достанем.

Акпай увел своих марийцев из горящего города на окраину, к кирпичному заводу. Там они расположились на ночлег. Акпай как приклонил голову на охапку сена, так и заснул.

Ему снился сон. Будто он со своим отрядом сражается с солдатами царицы. Марийцев уже мало осталось, а солдат — видимо-невидимо. Вот он уже один остался. «Хватай его! Он у них главный!» — кричат солдаты. Кто-то ухватил его за кафтан… Акпай проснулся в холодном поту, слышит:

— Вставай, атаман! Беда!

— Что такое?

— Солдаты!

Сон как рукой сняло. В неверном свете занимающегося утра Акпай увидел, что со всех сторон к кирпичному заводу с ружьями наперевес быстрым шагом приближаются солдаты. «Окружают», — понял Акпай.

Раздался первый залп. Солдаты расстреливали пугачевцев в упор. Полусонные, растерявшиеся люди метались, не зная, куда деваться, где укрыться. А тут еще между постройками кирпичного завода показались гусары.

— Спасайтесь! Акпай нарочно нас сюда завел! — послышался истошный крик карта Яныша. — Все погибнем из-за проклятого бунтаря!

Но некоторые уже опомнились, пытаются защищаться. Зазвенели сабли о сабли, полетели стрелы из луков, загремели ответные ружейные выстрелы. Скачут кони, падают раненые и убитые.

— Стойте! Куда бежите? — Акпай выхватил саблю, и вокруг него, завертелось несколько гусар, стараясь с коней дотянуться до отважного. Но уже присоединились к атаману товарищи, бьются, отступая к оврагам.

Пугачевцам отваги не занимать, но вот уменья мало, к тому же и оружия не хватает.

Оказывается, ночью к Казани подошли отряды полковника Михельсона. Их нападение на лагерь пугачевцев было так неожиданно и стремительно, что повстанцы, обороняясь и неся большие потери, вынуждены были отступить на пятнадцать верст от Казани, к деревне Сухая Река.

Стали считать потери. Акпай ищет Мендея, нет его нигде. И Махмет не вернулся. Капрал исчез в разгар битвы, кто-то видел, что он перебежал к Михельсону. Скрылся и Яныш. Думали, что он убит, но он, спрятав в развалинах кирпичного завода награбленное добро, сбежал из отряда.