Читаем Кузнецов. Опальный адмирал полностью

— Вы же видите, Николай Герасимович, как тяжело теперь товарищу Сталину. Фронты у него на первом плане, так сказать, боевые действия Красной Армии и военного флота. Ночами не спит. Я-то все вижу. Потому-то мне и пришлось часть забот по ГКО взвалить на свои плечи. — Молотов помолчал. — Итак, зачем я вас вызвал? Союзные конвои несут потери, и англичане подняли шум: мол, русские не могут оградить их от немецких подводных лодок и авиации. У меня был разговор с английским военно-морским атташе в СССР.

— Странно, но мне он не сказал ни слова, когда я недавно с ним встречался по просьбе комфлота Головко.

— Ничего нет странного, я попросил, чтобы вас он не тревожил, так как решение всех вопросов о конвоях в компетенции ГКО и Ставки Верховного Главнокомандования.

— Я сейчас анализирую ситуацию с охраной конвоев на Северном флоте, — произнес Кузнецов. — В Мурманск идет уже тринадцатый конвой. Вышел он из Исландии 20 марта.

— Когда будет в Мурманске?

— Через восемь-девять дней.

— Понял. — Молотов встал, давая понять, что аудиенция закончена. — Я спешу к товарищу Сталину. Да, а ваша семья здесь или еще в Куйбышеве?

— Пока еще в эвакуации. А что?

— Вчера у меня спросил Иосиф Виссарионович, а я не знал… Так не забудьте: охрана конвоев должна быть надежной, ясно?..

Кузнецов читал донесение штаба Северного флота об обеспечении кораблями охранения союзного конвоя «PQ-15». Его сопровождают эсминцы «Гремящий», «Сокрушительный», «Ориби» и четыре английских тральщика. Для прикрытия конвоя в море Головко развернул четыре подводные лодки. Казалось, сил вполне достаточно. Но 29 марта в 11 часов 20 минут немецкий эсминец «И-26» попытался атаковать конвой. Комендоры «Сокрушительного» первыми открыли по нему огонь, вторым залпом накрыли эсминец, он окутался густым паром и скрылся в снежном вихре. А вот двум немецким эсминцам удалось выпустить торпеду по английскому крейсеру «Тринидад». Было ясно, что субмарины могут атаковать конвой. Командир эсминца «Гремящий» потребовал от моряков верхних боевых постов тщательно смотреть за водой. 30 марта, находясь севернее конвоя и охраняя его, «Гремящий» обнаружил на Кильдинском плесе немецкую подводную лодку и, умело маневрируя, уничтожил ее глубинными бомбами. На поверхности воды появились густые пятна солярки.

— Подскажите, Владимир Антонович, кто сейчас командует «Гремящим»? — Нарком отложил донесение в сторону. — Я что-то запамятовал.

— Гурин там, капитан 3-го ранга, отчаянный моряк, — ответил Алафузов. — Недавно комфлот вручил ему орден.

— Немцам союзные конвои в Советский Союз — кость в горле, — сказал Николай Герасимович. — Сейчас к нам идет четырнадцатый конвой. Меня интересует его охрана. Что вы намерены делать?

— Я уже принял решение, товарищ нарком. — У Алафузова вмиг помрачнело лицо, хотя говорил он твердо, стараясь не выдать своего волнения. — Приказал комфлоту Головко задействовать для охраны конвоя все эсминцы. Эти корабли быстроходны, маневренны, они успешно ведут борьбу с лодками. Приказ отдал, разумеется, не от вашего имени, а от своего, как заместитель начальника Главморштаба.

Необычная суровость, прозвучавшая в голосе Алафузова, заставила Кузнецова пристально взглянуть на него. «Приказ ты, Владимир Антонович, отдал, но вижу, что переживаешь. Значит, тебя тоже задело… Мог бы и раньше принять меры».

— Иного выхода у нас нет, — отрешенно добавил Алафузов, смутившись от долгого молчания наркома.

Николай Герасимович не возражал, ибо Алафузов, не подозревая, выразил его мысли.

— Вы правильно поступили. А что там у Трибуца?

— Флот отражает попытки немцев уничтожить корабли, стоящие в порту и на рейде, — коротко резюмировал Алафузов. — Еще в конце марта немецкое командование отдало приказ о начале операции «Айсштосс» — «Ледовый удар», ее цель — разгромить Балтийский флот. В этом деле оно надеется на свою авиацию. Но Трибуц вовремя усилил зенитное обеспечение кораблей…

Зазвонила «кремлевка».

— Николай Герасимович, прошу прибыть ко мне!

— Есть! — отозвался нарком, а про себя отметил: «Что-то Молотов не в духе, даже не поздоровался, чего с ним не бывает».

Кузнецов быстро оделся и наказал адмиралу Алафузову узнать обстановку в Мурманске.

— Как там с налетами «юнкерсов» на порт?

— Папанин считает, что штаб флота не все сделал, чтобы надежно прикрыть мурманский порт с воздуха, — объяснил Алафузов. — Но я поговорю с комфлотом, а уж тогда решим, что может сделать Главморштаб.

— С утра бы и позвонил и ему.

— Звонил, но Головко в ночь ушел на Рыбачий. А начальник штаба адмирал Кучеров ничего нового мне не сообщил…

Молотов поздоровался с наркомом и сразу перешел к делу. Он спросил, кто послал адмирала Исакова на Дальний Восток.

— Я, — ответил Кузнецов. — Исакову надлежало переговорить с генералом Апанасенко по вопросу взаимодействия войск фронта и Тихоокеанского флота на случай боевых действий со стороны Японии.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза