Кузница Тьмы

Кто смеет быть праведным среди множества падений, среди пороков, кишащих за любой привычной маской? Разве не иллюзия — считать рассудок негодяя, преступника совершенно чуждым мне, все его чувства неестественными и зловредными? Все мы обманщики, все до одного. Доказательство — я сам. Жаждая добродетели и требуя ее от других — в имя разума и приличий — я одержим пороками, готов избегать укусов разума и соблюдать приличия лишь внешне.

И боюсь, я вовсе не особенный, не заблудший, не отличаюсь от других. Боюсь, что все мы одинаковы, все готовы представлять чужими худшие свои черты и поднимать стяги борьбы со злом, нападая на выдуманного чужака.

Но смотрите, мнимые противники отдыхают рядом. Что за неуклюжая конструкция. Я создаю маску из худшего в себе, надеваю на лица врагов, я готов убить то, что презираю в себе самом. Но вижу кровь на земле, вижу, как мои грехи процветают на удобренной почве». Впереди Галар Барес различил дозорные башни вдоль дороги. Однако не видно было стражи на высоких настилах. «Они уже ушли? Кто-то другой принес новости? Торас Редоне, мы снова скользнем друг мимо друга, растягивая муку любви?» Он готов был радоваться горькой неудаче, как будто избыток бед может навеки уничтожить желание.

Пришпорив коня, он въехал в лагерь.

На башнях оставались флаги, указывающие на присутствие Легиона. Нет стражи — явный распад дисциплины. Возможно, командующая совсем спилась, разрушив мораль всех подчиненных солдат? Но это звучит нелепо. Какой солдат Легиона Хастов не знает слабости командира? И разве не прилагали они все усилия, чтобы умерить, скрыть ее порок? Да и сама она не утеряла бы контроля: лишь он поддерживал в ней смелость, как бывает у самых хитрых пьяниц.

Ему хотелось увидеть ее снова, но встреча обещала быть неприятной. Во рту пересохло, нервы его были натянуты. Миновав сторожевые башни и выехав на возвышение, с которого дорога вела в долину, Галар увидел главный лагерь, ряды палаток. И — с большим облегчением — различил фигуры, бродящие по улицам и проездам между кварталами рот.

Но что-то было не так. Солдаты должны собираться на ужин, стоять в очередях у кухонь. Тут должны быть целые толпы. Он увидел, что стражи нет и на дальней линии дозоров. Странная тишина охватила лагерь.

Погоняя коня, Галар поскакал по дороге. И увидел Торас Редоне. Она одиноко прогуливалась по плацу, перебрасывая кувшин из одной руки в другую. Дюжина солдат робко стояла поблизости, не сводя с нее глаз.

Проезжая между первых рядов палаток, Галар понял, что многие заняты — за отброшенными пологами мельком замечал на матрацах тела, под одеялами и без оных… но никто не вскакивал при его приближении, даже не поднимал головы. Ага, это болезнь. Испарения из выгребной ямы, сдвиг ветра или подземный яд, просочившийся в колодцы. Но где же дурной запах? Где содрогающиеся в судорогах и жалобно стонущие?

Въезжая на плац, он снова увидел Торас Редоне. Она явно услышала стук копыт, но не подала виду. Шаги ее были неровными, деревянными. Ручка кувшина словно застряла между пальцев левой руки. Кувшин качался тяжело и был не откупорен.

Галар Барес резко остановился у ближайшего солдата. — Эй, вы!

Мужчина обернулся и молча уставился на него.

— Что случилось? Какая болезнь вас поразила? Почему не подняты чумные флаги?

Мужчина резко засмеялся. — Я был в дозоре, сир! Высматривал врага! — Он махнул рукой. — Смена не пришла. Я чуть не заснул, но заметил их, так и знайте. Ехали на восток. Собрались там и ускакали дальше. Солнце еще не взошло, сир. Не взошло.

— Кто? Кого вы видели ускакавшими? Сменный дозор? Почему они сбежали?

— Как призраки, сир. В сумраке. Как духи. — Он засмеялся, но Галар видел слезы на щеках. — Капрал Ренид выскакал. Обнажил меч. Не надо было. Никогда и никогда снова.

«Рассудок помутился» . Галар развернул коня и поскакал к командующей.

Она остановилась в центре плаца, солдаты встали кругом, хотя на порядочном расстоянии.

Он проехал в круг и натянул удила. — Сир!

Она подняла голову. Казалось, она старается его узнать.