Кузницы Марса [трилогия]

Вслед за яростным штормом зелёного огня началась новая мощная атака, но Тота Мю-32 был готов. Протекторы выставили стену из сомкнутых штормовых щитов и вытянули перед собой шоковые посохи, словно копья.

Они врезались в кристаллических тварей, пригнувшись и нанося колющие удары. Шоковые посохи выпустили превращавшие кристалл в стекло разряды высокоэнергетических импульсов. Последующие удары раздробили конечности и черепа, и, сокрушив первую волну, протекторы, сохраняя строй, отступили на прежние позиции.

Это был самый упорядоченный способ ведения войны, который когда-либо видел Виталий. Полная противоположность происходящему у другого входа в кузню.

< Хирона, > произнёс Виталий. < Мне нужно поговорить с вами. >

< Если вы не заметили, то я слегка занята. >

< Это важно, > продолжил Виталий, и проверил, что его бинарный код подчеркнул всю важность. Ответ Манубии также содержал бинарные императивы, которые показывали, как мало её волновало то, что он считал “важным”:

< Разве вы не должны сейчас пытаться сохранить жизнь моему протеже? > спросила Манубия, слегка подправляя прицельный ауспик на группе кристаллических чудовищ.

< Несмотря на все усилия Омниссии спасти его, > ответил Виталий. < Несмотря на кровь Хоука и Исмаила, который облегчает боль, он угасает быстрее, чем мы можем поддерживать его. >

< И что вы хотите от меня? > спросила Манубия, выдвинув гравитонную пушку и превратив трёх кристаллических тварей в ровный лист безумного стекла.

< Мы должны остановить эту атаку, > сказал Виталий. < Авреем должен выжить. Линья послала меня сюда для того, чтобы он выжил. >

< Вы хотя бы знаете ради чего? >

< Нет, > ответил Виталий, < но она не стала бы просить, если бы это не было критично и жизненно важно. >

Линья открыла глаза, задыхавшаяся и опустошённая. Оба ощущения являлись всего лишь химическими реакциями на сложную гексаматику, которая потребовалась, чтобы связаться с архимагосом Котовым на раскалённом, как солнце мостике, но от этого не стали менее реальными.

Полуночно-чёрный купол из идеальных геометрических кубов исчез, и на его месте появился любимый купол обозрения Линьи на галерее Кватрии. Меньше, чем остальные, он обладал только простейшим устройством для наблюдения, бесполезным вне пределов планетарной сферы, но, как говорили, некогда принадлежавшим композитору из Ганновера.

По обеим сторонам от неё стояли коллеги-магосы: Сиристте справа, а Гефест слева. Натала уважительно кивнула, и печальное выражение их лиц разбило бы её сердце, если бы осталось, что разбивать.

В самой дальней части купола обозрения стоял адепт в чёрной мантии. Аватар Галатеи в пространстве разумов. Вот только Линья теперь знала о нём больше, не так ли? Он осматривался, словно удивлялся, что оказался здесь.

Линья вспомнила всё то время, когда адепт пытал её, заставив пережить невероятные высоты боли, в само существование которых она раньше просто не смогла бы поверить, и отбросила сомнения. Серебристые глаза аватара потускнели, лишившись былого пугающего взгляда.

– Думаете, что можете победить меня? – спросила Галатея.

– Меня? – ответила вопросом на вопрос Линья, шагнув вперёд. – Больше не называете себя во множественном числе?

– В маскараде больше нет смысла.

– Это так, тогда я буду обращаться к вам "Телок".

– Лучше "архимагос", – поправила фигура в чёрной мантии. – В конце концов, я заслужил это звание.

– Вы отказались от него, забыв идеалы вашего ордена.

– Забыв их? Нет, я, наконец, смог постичь их.

– Вы больше не Механикус, архимагос, и всё подошло к концу.

Адепт рассмеялся:

– Подошло к концу? Думаю, вы забыли, что всё ещё находитесь в моей нейроматрице. И если вы полагаете, что перенесённые вами пытки были мучительными, то поверьте мне, у меня найдётся ещё много гораздо ужаснее. Ваш забавный маленький код держал вас за пределами моей досягаемости некоторое время, но осталось совсем недолго.

– Он уже успел сделать то, что требовалось, – сказала Линья.

– О чём вы?

– Посмотрите вокруг, это больше не ваша нейроматрица. Она моя. Посмотрите, как всё вокруг сияет реальной памятью, а не украденными мыслями, сформированными из воссозданной памяти.

Адепт в чёрной мантии внезапно осознал грозящую ему опасность и полетел к Линье, его силуэт рос, притягивая к себе тени. Широкие крылья, как у летучей мыши, вырвались из спины адепта, перед нею сформировался поглотивший Клейнхенца инфодемон.

Линья улыбнулась и подняла руки ладонями вверх.

Инфодемон резко остановился, словно во что-то врезался, и завис в воздухе.

Она развела руки в стороны, как если бы открывала шторы, и инфодемон взорвался облаком пепла из идеальных кубических хлопьев. Они исчезли, как потухшие тлеющие угольки, оставив перед нею распластавшегося на полу адепта в мантии.

– Я же говорила вам, – произнесла Линья. – Это – моя нейроматрица.

Линья шагнула к нему, и адепт пополз от неё на четвереньках. Он поднялся на колени и умоляюще вытянул руки. Она видела его страх. Он прекрасно знал, какие ужасные вещи она могла с ним сделать.

Но Линья не была склонна к пыткам или мести.