Кузницы Марса [трилогия]

Вместо этого она повернулась к коллегам-магосам и сказала:

– Пора.

Они согласно кивнули и магос Сиристте ответила:

– Казнь внедрённым кодом будет необратимее и беспощаднее.

– Я знаю, но так будет лучше, – произнесла Линья и открыла последнюю гексаматическую перегородку в разуме. Алгоритмы активации убийственного кода заполнили её сознание. Они слились с уже выпущенными бинарными последовательностями, и стали абсолютно смертельными для электрической активности мозга.

Убийственный код рос и воспроизводился.

Он разрушал.

Он глубоко проник в магоса Гефеста и почтенный технотеософ первым почувствовал его эффект. Он склонил голову и исчез, когда вплетённый в единую нейронную сеть внедрённый убийственный код вступил в силу. Линья ощутила, как Гефест умер, и аватар Телока закричал, когда отсекли часть его эвристической нейроматрицы.

Убийственный код уничтожил магоса Наталу. Затем Тксему, затем Хиво.

С каждым умершим мозгом аватар Телока выл от потери и бился в конвульсиях, словно сумасшедший на полированном полу террасы купола обозрения. Один за другим пленённые магосы исчезли, пока не остались только Линья и аватар Телока.

Она переживала каждую потерю и пыталась сдержать ненависть к мерзкой съёжившейся твари, которая корчилась перед ней, словно червяк на крючке. Она опустилась на колени рядом с аватаром. Лишившись гештальт-сознания, он стал немногим больше, чем наделённым чувствами проводником данных, отрезанной частью гораздо большего разума.

Он был почти жалок.

Почти.

– Убейте меня и покончим с этим, – произнёс аватар.

– Нет, – ответила Линья. – Мне ещё нужно, чтобы вы кое-что для меня сделали.

Так много смертей…

Бьеланна почувствовала, как умер последний из её сородичей.

Кристаллиты разорвали их на части, возможно, поняв, что она пыталась сделать. Их сила теперь наполняла её и Бьеланна ощущала, как духи движутся внутри стремительно кристаллизующейся плоти. Быстрое сжатие и растягивание смертельных спазмов Экснихлио наполнило её невероятной мощью, но и швырнуло навстречу возможной судьбе всех ясновидцев.

Всё произошло со скоростью сверхбыстрого шокового обледенения.

Не обрести ей покоя в куполе КристальныхПровидцев.

Они окружили её, их ограниченное сознание не справлялось с обработкой этой новой переменной. Им велели убить существ из плоти и крови, и они исполнили приказ.

Плоть Бьеланны стала холодной и твёрдой, столь же гладкой и отражающей, как и у кристаллитов. Внутри ярко пылали духи сородичей-эльдаров и её собственная душа. Она взяла эту энергию и сплела вокруг выпущенной Дыханием Богов мощи. Энергия сверхновой звезды сжалась в чистую форму мысли и экспрессии.

Бьеланна лишилась тела из плоти и крови, но она больше не нуждалась в нём. Только один мир звал её, место грёз и радости, где прошлое и будущее переплетались, и раскрывалась судьба всего сущего.

Куда неизбежно вёл Путь Провидца.

Бьеланна покинула свою смертную оболочку и устремила дух в пряжу. Освободившись от телесных ограничений, она видела больше, чем когда-либо прежде и с недоступной для живых существ ясностью.

Теперь Экснихлио казался одиноким атомом, который располагался не на своём месте в структуре огромного кристалла. Любая приложенная к кристаллу сила неизменно концентрировалась на этом атоме. Скоро ещё один атом окажется не на месте, затем ещё один и ещё.

Вот благодаря какому процессу появились трещины во вселенной.

И едва появившись, они начали распространяться.

Как ножницы, разрезавшие ткань.

Но если этот атом удалить из решётки…

Ещё один кадианец погиб, когда Галатея насквозь пронзила его грудь резким ударом механодендритов. Она отшвырнула тело несчастного через мостик, как тряпичную куклу, и переключила внимание на сержанта Рея. Котов в замедленном движении видел, как конечность с клинком, не задев кость, пробила бедро и приколола кадианца к месту, а тем временем извивавшийся механодендрит взвился, словно жало.

К его чести, Рей не дрогнул, а вскинул бесполезное лазерное ружьё в тщетной попытке парировать новый удар.

– Давай, ублюдок! – крикнул кадианец.

Удар так и не был нанесён.

Большой эпилептический припадок сотряс тело Галатеи, её паланкин задрожал, точно готовый в любую секунду взорваться двигатель. Пригвоздившая Рея к палубе конечность выскользнула из раны, и Галатея издала такой пронзительный и полный боли бинарный вопль, что он вывел Котова из состояния расширенного познания. Восприятие потока времени вернулось к нормальному режиму работы, и мир сразу же стал медленным.

Телок покачнулся, словно разрушавшая Галатею боль каким-то образом вонзилась и в его сердце. Учитывая известное Котову о симбиозе между Телоком и Галатеей, возможно, так и было.

Злой алый свет пронёсся вокруг паланкина, перескакивая от одной мозговой колбы к другой. Биогель внутри мгновенно помутнел, как застойная вода в отстойнике. Котов прослужил два десятилетия на борту боевой машины Темпестус и видел явные признаки амниотической смерти.