Квадратное время

С одной стороны, звук радовал – гэпэушные ищейки не лают, вертухайские звери преследуют своих жертв бесшумно. Но – черт побери! – охваченным инстинктом охоты деревенским активистам не нужно иметь особый нюх, ведь мой путь между озером и редколесьем с болотами абсолютно предсказуем!

Ни смысла, ни времени на ухищрения с махоркой и сдваиванием следа – остается лишь бежать как можно быстрее вдоль берега, надеясь, что река-судьба не подведет в трудную минуту своего неосторожного адепта.

Следующие несколько часов слились в непрерывный, рвущий силы бег.

Случись подобная погоня сразу после Кемперпункта – еще неизвестно, как бы повернулось дело. Но за две недели путешествия я успел набрать приличную спортивную форму, кроме того, приобрел богатейший опыт преодоления естественных препятствий. Так что взятый мной темп оказался не под силу преследователям, лай за спиной постепенно затихал.

Я уже искал подходящую возможность запутать в опускающихся сумерках след, уйти в сторону и отлежаться в каком-нибудь тихом уголке, когда впереди…

Да черт бы побрал этих дворовых шавок и их хозяев! Зажали! И как только сумели, неужели обошли на автомобиле?{168} Не пройдет и часа, как они будут тут!

Решение созрело мгновенно: уж лучше попробовать проскользнуть на север мимо села, чем играть в прятки с собаками в темноте на пересеченной местности.

– Ну, выручай, Поньгомушка, – прошептал я, разворачиваясь к берегу.

Нужно было соорудить из нескольких обломков жерди небольшой плотик, привязать к нему снизу как раму и балласт гафы, а сверху рюкзачок, раздеться до черного маскировочного термобелья – и вперед! Через комаров, по тошнотворно склизкому дну в дьявольски холодную воду, с которой лед-то окончательно сошел, быть может, меньше недели назад!

Утешало только одно: где-то впереди, метрах в двухстах, виднеются выпирающие чуть ли не прямо из воды деревья. Так что веревку от плавсредства в зубы, и тихонько, без плеска, метр за метром – но дальше от погони!

Сложно ли проплыть подобное расстояние в бассейне? Дел на пять минут! Бывало, я отмахивал в десять раз больше, а потом еще шел на вечеринку к друзьям. Но в одиночку, в холодном озере, подтягивая упирающийся плотик, да еще ожидая выстрелов в спину?

Впервые за все время путешествия ко мне закралось сомнение. Мозг настойчиво сверлила мысль: сидел бы сейчас в Кемской пересылке, а даже и на Соловках… Пусть лагерь, но тепло, кормят, три года перетерпеть можно. После сошлют, разумеется, но екатеринбуржцу ли бояться Сибири?

Или еще лучше – обосновался бы где-нибудь во Владивостоке, устроился электриком на торговую посудину – при большевистском кадровом голоде дело нехитрое! – глядишь, лет через пять на хорошем счету, партбилет в кармане, а там и до загранки недалеко. Встретил бы кошмары тридцать седьмого года в солнечном Фриско…

Сбил дурацкие мысли лай, который приблизился вплотную к берегу. Потом бахнул выстрел, второй, и я инстинктивно нырнул, пытаясь уйти от смерти. Но пальба и крики не прекращались, казалось, на берегу разразилась ожесточенная среднекарельская война.

«Да они же там друг с другом сражаются!» – после минутного замешательства догадался я.

И зло пожелал вслух, оглянувшись к уже далекому берегу:

– На правое дело не жалейте патронов, товарищи! Вернее прицел, тверже рука – и победа будет за вами!

Ответом мне стал предсмертный собачий вой – судя по всему, одна из пуль нашла цель.

Тем временем перед глазами вырос невысокий, сложенный из каменных глыб островок.

С первого взгляда мне стала очевидна тщетность любой попытки спрятаться на крохотном клочке суши, покрытом редким ежиком хилых сосенок.

Жалкий сумрак белой ночи не спасет – как только собаки найдут уходящий в воду след, охотники отрядят пацанов домой за лодками и подмогой, на этом и закончится моя карельская одиссея. Нужно плыть дальше, на противоположный берег, к прекрасно различимым на фоне приполярного неба темным громадам деревьев.

На преодоление второго пролива времени ушло больше, зато моральных метаний доставило не в пример меньше – минута слабости ушла без следа. Наоборот, волной накатила бесшабашная ярость, вспомнив о травле, которой «милые пейзане» подвергли мою персону, я с удовольствием и в красках прикидывал, как половчее запалить избу-другую с наветренной стороны, чтобы обеспечить местных товарищей достойной заботой до утра. А если повезет с погодой – так и до осени.

К разочарованию моей мстительности и одновременно к немалой радости инстинкта самосохранения, кровожадному плану не дано было осуществиться.

Спорадическая стрельба на покинутом берегу затихла лишь ближе к полуночи. Хорошо, что не раньше – после второго заплыва я совершенно потерялся в кучке островков и ориентировался исключительно на звук. То есть попросту старался держать выстрелы за спиной до тех пор, пока, миновав примерно десяток узких проливов, не добрался до такого куска земли, на котором сумел углубиться в лес на более-менее безопасные полкилометра.