Квадратное время

Только после этого я решился сбросить с горба надоевший плотик, растереться остатками спирта и по-настоящему переодеться.

Помогло не очень: как ни тепла июньская ночь, но длительное переохлаждение в воде требовало кардинальных мер. Мне пришлось развести в яме малюсенький костер и несколько часов отпаивать организм обжигающим брусничным чаем.

На сон осталось часа четыре, не больше – разбудил меня далекий лай чертовых псов.

Так что вместо завтрака я полез на сосну, знакомиться с последними событиями «политической и культурной жизни» карельской глубинки.

Для начала с досадой признал навигационную ошибку: вместо более-менее короткого пути к деревне поперек озера в потемках я взял западнее и пересек добрую его половину вдоль. Выходит, не зря ночью удивлялся непомерной дистанции.

Второй факт не удивил, а расстроил: погоня не прекратилась – местное население, огорченное пустым расходом боеприпасов, категорически не поверило в мое утопление.

С покинутого ночью берега в небо тянулись сизые космы дыма. Несколько лодок, хорошо хоть исключительно весельных, бороздили озеро, вооруженные до зубов граждане обыскивали ближайшие островки.

– Кашу варите, гады, – сглотнул я слюну. – Ох, жаль, не добрался я до ваших хибар ночью! Надолго бы запомнили, как собаками людей травить!

Напрасно ждать от почуявших пот и кровь сельчан прекращения охоты. Непосредственной угрозы они пока не представляют, но в этой фразе самое важное слово «пока». Позавтракают, найдут следы моего пребывания на островках, сделают выводы да перебросят активистов на лодках в мою сторону. Или того хуже: позовут на помощь чекистов – мне хватит и одного наряда с ищейкой.

С тревогой я обернулся на закат – как ни велик теперешний остров, досидеть на нем до ночи будет непросто. Да и нет в июне нормальной темноты – видимость одна. Конечно, издалека да на фоне леса или камней скрыться можно, а вот на открытой воде все видно почти как в пасмурный день, ну или в лучшем случае – вечер. Выставят реденький заслон на двух-трех лодках, не прошмыгнуть.

Плыть не пришлось – удача не подвела.

На север к материку тянулся широкий перешеек. А еще километром далее озеро заканчивалось вовсе. И там можно было без всякого бинокля разглядеть устье реки!

– Вот и моя разлюбезная Поньгома нашлась!{169} – не смог я сдержать радостного шепота. – Иду к тебе, о спасительница!

К моему огромному сожалению, уже от самого озера река изрядно сузилась со времени нашей прошлой встречи и напоминала скорее крупный ручей. Хотя если верить намагниченной стрелке и солнцу – по-прежнему вела меня на запад по местам, не слишком обезображенным присутствием человека.

Только ближе к вечеру, чуть живой от усталости, я убедился, что на свете нет ничего вечного. После более чем двадцатикилометрового марш-броска Поньгома закончилась крохотным, всего метров сто в диаметре, но невероятно прекрасным озерком. Гигантской голубой слезой оно лежало между невысоких, покрытых мхом и мелколесьем скал, как бы говоря мне: «Прости и не забывай!»

Как ни гнал вперед страх погони, расстаться с путеводной нитью оказалось выше моих сил. А еще меня задержал прощальный подарок: совсем рядом со стоянкой вода подмыла корни камыша{170} так, что эти толстые и упругие палки толщиной с большой палец буквально просились в руки.

Пришлось выломать, очистить, откусить… И еще раз, и еще! Невероятно, но новое блюдо оказалось куда вкуснее надоевшей за две недели сосновой коры!

Немедленно организовал массовую заготовку продукта, заодно попробовал сварить кашу и запечь. Первый способ дал никчемную безвкусную субстанцию. Зато второй…

Настоящая печеная картошка! Да с жареной рыбой! Карельский аллклюзив, хоть отель открывай! Если б не проклятая погоня – остался бы тут недели на две, не меньше!

Ночевал я на краю невесть откуда взявшейся песчаной отмели, под тихое, едва слышное журчание воды, утекающей вниз, к далекому Белому морю…

Проснулся от странных звуков и, открыв глаза, увидел славную рыжую белочку в паре метров над моей головой. Ее забавная острая мордочка, резкие уверенные движения, блестящие глазки, пушистый хвостик, комичная смесь любопытства и боязливости заставили меня неожиданно для самого себя весело рассмеяться.

Испуганная зверюшка с тревожным чоканьем мгновенно взвилась кверху и там, на безопасной, по ее мнению, вершине, поблескивая на солнышке своей рыжей шерсткой, перепрыгивала с ветки на ветку, недовольно ворча и наблюдая за незваным гостем.

Вроде бы мелочь, пустячок, однако напряженность прошлых дней как рукой сняло. Сама по себе возможность свободного существования совершенно беззащитного животного помогла мне ощутить себя не загнанной и затравленной тварью, а молодым, полным жизни диким зверем, наслаждающимся игрой в родном лесу.

От неожиданного прилива бодрости я одним прыжком вскочил на ноги и подобно древней обезьяне из мультика не таясь забарабанил кулаками по груди, громко смеясь над глупыми охотниками.