Квадратное время

Выбрал самые лучшие образчики сухостоя, свалил и укоротил до «подъемной» четырехметровой длины, ошкурил от коры, дополнительно подсушил и обжег до черноты на костре, благо ветер дул в сторону открытой воды, на которой в этот момент никого не наблюдалось.

Вырубил два весла – основное и запасное, все равно времени хоть отбавляй.

Потренировался в скоростном связывании-развязывании максимального количества дерева в минимальном объеме.

Отыскал и стапель – наклонную плиту гранита, плавно спускающуюся в воду, оставлять следы на песке или в камышах мне категорически не хотелось.

В сумерках начал испытания.

Усаживаясь верхом с веслом наперевес на узенькую конструкцию, я представлял себя настоящим туземцем. Красивый гребок с одной стороны, с другой…

Бултых!

Причем без малейших шансов забраться обратно.

В отчаянии я чуть не прозевал патруль, едва успел закинуть жерди в лес.

Зато мысль о хитроумных детях природы – коричневых, толстогубых и широконосых, разгуливающих по джунглям в нелепой одежде из татуировок, – оказалась на удивление плодотворной. Именно она потянула за тоненькую цепочку ассоциаций и таки выволокла звено за звеном пирогу с балансиром из загашников моей памяти.

Карельский опыт импортозамещения удался попытки с пятой.

То балансир не обладал нужным запасом плавучести, то поперечины не удавалось привязать жестко, то продольный баланс был нарушен и не давал нормально грести. Но к темноте – если так можно назвать чуть сгустившийся сумрак – изготовленное по контрафактной технологии плавсредство устойчиво держалось на воде, даже если я стоял на нем в полный рост.

Примостился на корягу-насест, попробовал помахать веслом… В принципе удобно, особенно для неспешной рыбалки, а вот грести в полную силу – не очень, не хватает упора.

На помощь пришло воспоминание о репортаже с олимпийских гонок на каноэ. Соорудил из брезента и мха подушечку, упер в нее правое колено, левую ногу вынес вперед. Зацепил веслом воду, с бурлением провел мимо борта, стараясь по максимуму задействовать спину…

Ведь хорошо, однозначно хорошо!

Мускулы работают качественно, и, что куда важнее, задница абсолютно сухая.

Стартовал сильно за полночь.

Сперва – медленно, привыкая, в постоянной готовности развернуться на своем насесте и быстро грести в противоположную сторону. Потом – вошел во вкус, разогнался, оглянуться не успел, как долетел до соседнего островка. Десяти минут не прошло.

Мигом пересмотрел план. Думал, придется разбирать каяк и перетаскивать на противоположную сторону островка частями по суше, пусть медленно, но относительно безопасно. Теперь стало ясно – остановки вредны, проще и быстрее гнать мимо, в готовности поворачивать к берегу при появлении на горизонте патруля.

Через два самых широких, центральных пролива перебрался, прислушиваясь и приглядываясь каждую секунду, но вполне благополучно. Лишь один раз пережидал под берегом мерцание прожекторов далеко впереди.

Уже предвкушал скорый отдых, когда на гладь воды упал густой туман, мгновенно скрывший все ориентиры. Пришлось чуть не каждый десяток гребков отвлекаться от весла и сверяться с компасом, на всякий случай забирая немного южнее. Где-нибудь там я все равно упрусь в землю, тогда как севернее – открытая безбрежная гладь, и оказаться в середине ее на рассвете подобно смерти.

Как ни старался, но пробарахтался долго: часа два, а то и больше.

Несколько раз натыкался на сушу, почти в прямом смысле, радовался, выбирался на разведку и быстро возвращался. Мало того что островки, так еще и маленькие, толком не спрятаться.

По всем расчетам выходило, что желанный берег остался далеко «за кормой», однако отливающая ржавой желтизной вода не думала заканчиваться, и я, с трудом сдерживая панику, смотрел сквозь молоко тумана на светлый, как днем, небосвод, отчаянно жалея, что не остался на последнем из островов. Зарылся бы там в камни и хвою с головой да как-нибудь протянул день до темноты.

Наконец белесые лохмотья разорвал порыв ветра. Через просветы я обнаружил себя в глубоком заливе, прямо напротив небольшой, невесть откуда вылезшей деревеньки. Откуда только взялись силы на спурт – я греб, будто надеялся выйти на глиссирование!

Вслед мне неслось переливчатое, многоголосое пение петухов.

За ближайшим мысом залив не закончился, а перешел в узкую губу с низкими, заболоченными берегами. Лишь километрах в двух-трех впереди виднелось устье приличной реки{180}, сулившее комфортное укрытие.

Добрался я до него, практически ничего не соображая от усталости, двигая веслом как сомнамбула, скорее на одной силе воли и злости.

Однако на этом гонка не кончилась.

Слишком уж обжитое место мне попалось: вымощенный десятком привозных валунов причал на склоне крутого холма и лесная дорога, уходящая вдоль берега на юг. К этому благолепию – старое кострище с бревнами-скамейками, подобие стола под навесом и даже оборудованное жердью-седалищем отхожее место в близлежащем овраге. Все кричало о практически ежедневном посещении. Хорошо, что еще никого не застал – похоже, на этой стоянке люди обедали и отдыхали, но не ночевали.