Квантовая ночь

Я чуть не пропустил папку, помеченную «МинОб», но заинтересовался ею. Это что, правда что-то, связанное с военными? Да, именно так, причём речь шла как раз о проекте «Ясность». Я выложил страницы на пол и сфотографировал их на айфон. Я уже думал было уйти, но, похоже, есть во мне что-то от павловской собачки: я получил награду однажды, и мне хотелось узнать, получу ли я её ещё раз. Я продолжил перебирать папки дальше, на буквы «Н», «М», «О», заключая с собой пари на то, найдётся ли папка на букву «Х»; но нет, Х-файлов в картотеке не оказалось. Последняя папка была помечена «Ясперс и психопатология».

Однако оставался ещё последний ящик; я его открыл – и обнаружил, что он доверху забит старыми видеокассетами. Семь из них были подписаны «Изучение альтруистического поведения, 1988», одна – «Собеседования для “Тичинг Компани”», и на пяти была наклейка с надписью «APA AGM, 1994». Но была ещё одна, которая заставила меня пустить слюну. Стикер на корешке гласил: «Ясность. Испыт. ДМ». ДМ – это, несомненно, я: освящённый века́ми обычай обозначать пациентов и подопытных их инициалами, словно это обеспечивает реальную анонимность. Я забрал кассету, вышел из офиса Менно, не забыв погасить свет – пусть Менно его бы и не заметил, – и поехал домой, что заняло всего минут пять.

Я не включал свой видеомагнитофон много лет и испытал облегчение, обнаружив, что он до сих пор работает. Как молод я тогда был! И Менно тоже – было так неожиданно увидеть его в те времена, когда он ещё не утратил зрения; я и забыл, какие выразительные были у него глаза.

– Идентификация записи, – сказал он присвистывающим голосом, звучавшим немного энергичнее, чем сейчас. Потом откашлялся: – Шестнадцатое января 2001-й. Испытуемый: ДМ.

Моё сердце пропустило удар: запись относилась к началу моего тёмного периода! Впрочем, всё верно: я участвовал в «Ясности» в 2000-м, но не помнил никаких собеседований, хотя, собственно, кто бы стал устраивать собеседования по поводу скучных проверок слуха, или чем там они занимались? Интересно, что заставило Менно всё-таки устроить собеседование на этом этапе?

Он откинулся на спинку кресла.

– Спасибо, что пришёл, Джим.

– Да не за что.

– В общем, я просто хочу задать тебе несколько вопросов, если ты не против.

– Всегда пожалуйста.

– Как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь?

– Жив-здоров, – ответил я. – Бодр, как огурец.

– Хорошо, хорошо. С учёбой всё в порядке?

– Да. Мне всё нравится.

– А что ты скажешь об участии в этом исследовании? Оно тебе нравится?

– Конечно. Ну и, знаете ли, студенту никогда не помешает немного лишней наличности.

– Это точно, – согласился Менно. Он придвинул своё кресло ближе к моему. – А что ты можешь сказать о своём самочувствии по сравнению с тем, как было до начала твоего участия в экспериментах?

Я три раза быстро моргнул.

– Точно так же, – сказал я. – А что? Должно быть по-другому?

Голос Менно стал каким-то деревянным:

– Нет. Конечно, нет.

Собеседование длилось семь минут, согласно тайм-коду в углу экрана. За ним следовало ещё одно, ровно через месяц, 16 февраля 2001-го, и оно было практически таким же, правда, два дня назад был мой день рождения – это означало, что мне исполнилось двадцать.

Собеседование от шестнадцатого марта было также похоже на остальные. Мы с Кайлой недавно начали встречаться. Я говорил о том, как мы ходили в «Поп-Сода» накануне вечером и слушали живой джаз; не каких-то там звёзд, в пределах студенческого бюджета. За исключением этого мои ответы на все вопросы, что он задавал, были той же самой смесью клише, банальностей и общих мест, что заполняли предыдущие собеседования и, как я скоро выяснил, последующие два.

Но последнее ежемесячное собеседование, проведённое в понедельник восемнадцатого июня – шестнадцатое выпало на субботу, – имело радикально иную тональность.

– Сегодня – всё как в прошлые разы, – сказал Менно. – Рутинная оценка; те же самые вопросы, что и всегда.

У меня руки были скрещены на груди.

– Ага, о’кей. Давайте уж закончим с этим.

– Джим, как ты себя сегодня чувствуешь?

– Нормально.

– Ты счастлив?

– У меня всё о’кей, да.

– Здоровье?

– Порядок.

– Как у тебя с Кайлой?

Я – тот, что в 2020-м, – поёрзал на своём диване в гостиной; другой я – в 2001-м – сидел неподвижно.

– Нормально.

– Вы встречаетесь больше трёх месяцев.

– Ага.

– И что ты чувствуешь по отношению к ней?

– Она ничего.

– И всё? Ты её любишь?

– Конечно. В постели она блеск.

– Я имел в виду, есть ли у тебя к ней чувства? Романтические чувства?

– Ну, с ней хорошо. И она выглядит здорово, да. Производит впечатление на других парней, когда я с ней.

– И это важно?

– Конечно. Надо, чтобы видели, что ты наверху. Типа король. Что всё контролируешь.

Я остановил кассету и вгляделся в своё застывшее на экране изображение. Я мог поклясться чем угодно, что никогда в жизни не отзывался о женщине таким образом; я бы не поверил, если бы… в общем, если бы это не было прямо у меня перед носом, на видеозаписи. В желудке что-то неприятно сжалось, к горлу подступила тошнота.