Квантовая ночь

Я распахнул дверь; звякнул колокольчик. Внутри оказались стол секретаря, стулья, деревянные стеллажи, заполненные оправами, и ещё одна дверь, предположительно ведущая в смотровую. Секретарь, по-видимому, куда-то отлучился, потому что на появившемся из-за двери кабинета мужчине был тёмно-синий лабораторный халат. Я не узнал бы его, встреться мы на улице. Все волосы, кроме узенькой полоски по краям, исчезли с его головы, а густая борода закрывала нижнюю часть лица. Его голубые глаза окружали морщины, а кожа демонстрировала одновременно грубость и рыхлость, отсутствовавшие, когда ему было двадцать.

– Дэйв? – сказал я.

Он смотрел на меня без малейших признаков узнавания – это меня расстроило. Мне нравилось думать, что я выгляжу моложе своих лет.

– Да?

– Это я. Джим. Джим Марчук. Ну, ты помнишь, из Университета Манитобы.

Его глаза расширились, а на бледном лице появился румянец.

– Б**дь, – тихо сказал он.

– Я понимаю, что прошло много времени, но…

– Убирайся. – Его голос стал резким. – Выметайся к такой-то матери.

– Дэйв, я…

– И никакой я тебе не «Дэйв». Господи! Господи грёбаный Иисусе…

– Я просто хотел задать несколько вопросов, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал по-прежнему дружелюбно.

– О чём? О том, как ты чуть не разрушил всю мою жизнь? Какого чёрта ты тут делаешь? Да я собираюсь обоссать твою грёбаную могилу – и жду не дождусь, когда ты в ней окажешься.

– Дэйв, честное слово…

Посреди лба у него набухла вертикальная вена.

– «Честное»? – Он презрительно фыркнул. – «Честное». Ты даже не знаешь, что это означает.

– Дэйв, я не знаю, что, по-твоему, я такого сделал, но…

– Но ничего, – перебил он. Его руки, сжатые в кулаки, подрагивали. Он, по-видимому, осознавал, что теряет самообладание, потому что сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. А затем сказал, медленно и отчётливо: – Это частная собственность. Я прошу тебя – я требую, – чтобы ты ушёл. Прямо сейчас.

– Дэйв…

– Прямо сейчас, или я звоню в полицию. Понятно? – И он трясущейся рукой указал на стеклянную дверь.

Ещё секунду я смотрел на него, потом слегка пожал плечами. Я беспокоился насчёт того, что он может сделать, если я повернусь к нему спиной, и поэтому попятился, раздумывая, что же такое я должен был ему сделать двадцать лет назад.

* * *

Какое-то время я бродил по гипермаркету в трансе, пытаясь восстановить душевное равновесие и дожидаясь, пока сердце перестанет колотиться. Когда я наконец почувствовал себя достаточно успокоившимся, чтобы сесть за руль, я поехал в «Источник Света» вернуть Кайле машину.

Хотя мои дела здесь, строго говоря, были завершены – меня проверили на пучке, так что я мог взять такси, поехать на автовокзал, купить билет и отправиться в долгий обратный путь, – был вечер пятницы, и, к моему восторгу, Кайла предложила остаться на выходные. Она жила не слишком далеко от «Источника Света», так что, вместо того чтобы отправить меня шататься по окрестностям до конца рабочего дня, она вызвалась отвезти меня к себе домой. Сперва мы забежали в офис Виктории, и Кайла забрала у неё запасные ключи от своей квартиры – похоже, у каждой были ключи от обоих домов, – чтобы я мог выйти погулять или ещё куда, а потом она отвезла меня домой. Я думал, она просто высадит меня у входа, но она заглушила машину, повернулась ко мне и…

…развернула меня к себе лицом, обхватила за шею, притянула к себе и поцеловала.

Когда наши губы наконец разъединились, я тихо сказал:

– Вау…

Она улыбнулась мне; в голубых глазах блестели искорки.

– До сих пор я не была уверена, но ты прошёл тест. Плюс, Вики считает, что ты красавчик.

Кайла взяла меня за руку и отвела наверх, в спальню – она была оформлена в мятно-зелёных тонах, – и скоро наша одежда куда-то подевалась, а мы оказались в постели. У меня определённо были фантазии о том, что произойдёт нечто подобное, но сейчас была середина дня, и, хотя свет был выключен, из окна с улицы его проникало достаточно. Я испытывал не меньший дискомфорт, чем во время ланча, за которым мы с Кайлой встретились впервые. Никто не выглядит в тридцать девять так же хорошо, как выглядел в двадцать, и, хотя я и старался упражняться хотя бы по чуть-чуть каждый день, она без сомнения заметила, что я постарел с тех времён, когда она в последний раз видела меня голым.

Но вот я нашёл Кайлу совершенно потрясающей: гладкая кожа, плоский животик, маленькие высокие груди и посадочная полоска, по-видимому, того же тёмного каштанового цвета, что и натуральный цвет её волос. У неё также была великолепная татуировка бирюзовой бабочки, чьё тельце располагалось параллельно, но чуть выше линии бикини. Я пробежал кончиками пальцев вдоль переднего края её верхнего крыла и с удивлением нащупал выступающий над кожей рубец.

Она, должно быть, предвидела мой вопрос.

– Я из-за этого и сделала тату, – сказала она. – Выглядит получше, чем шрам после аппендэктомии. – Я не мог не согласиться; бабочка была очень красивой, как и её носительница.