Квантовая ночь

— Итак, — сказал я, глядя в море лиц, — почему в нашем примере наша мораль на стороне Джейкоба, а не робота? Почему мы говорим, что государство не может казнить Джейкоба, но может отключить и разобрать робота?

— Ну, — ответил Зак со второго ряда, — Джейкоб — гомо сапиен.

— Гомо сапиенс, — поправил я.

Зак озадаченно смотрел на меня.

Мне сразу вспомнилась пародия Уэйна и Шастера об убийстве Юлия Цезаря. Частный детектив, расследующий его смерть, заказывает в баре «мартинус». «Вы имели в виду мартини?» — спрашивает бармен. И детектив цедит в ответ: «Если бы я хотел два, я бы так и сказал».

— Гомо сапиенс — это единственное число, — объяснил я. — Не бывает такой штуки, как «гомо сапиен».

— Да? Ладно. А как тогда будет множественное число от «гомо сапиенс»?

— Гоминес сапиентес, — оттарабанил я.

Студент не задержался с ответом.

— Вы эту фигню прямо сейчас придумали.

— Джим, спасибо, что пришли, — сказал Намбутири. Я нашёл е-мейл от него, когда проснулся, и быстро примчался к нему в офис.

— Это вам спасибо.

— Я получил результаты МРТ из Святого Бонифация.

Его голос звучал встревожено — и от этого я тоже забеспокоился.

— Господи. Неужели опухоль?

— Нет, не опухоль.

— Тогда что?

— Оказалось, что отделу медицинского сканирования в Святом Бонифации не пришлось заводить на вас карту. Она у них уже была.

— Но я там никогда не был — ну, разве что навещал больных друзей.

— Нет, вы были там, в 2001 году. Похоже, я не единственный докучливый профессор в городе. В 2001-м некий Менно Уоркентин выкрутил пару рук для того, чтобы положить вас под сканер.

— В самом деле?

— Да.

У меня трепыхнулось сердце.

— И что?

— И моя знакомая в больнице прислала также и старый скан. Обычно они не хранят такие старые результаты, но ваш был помечен для хранения в исследовательских целях; радиолог заметил, что никогда в жизни такого не видел. — Он повернул монитор. — Вот это вы сегодня, в 2020. — Он нажал Alt-Tab. А это вы же в 2001-м.

Я знал, как устроен мозг, но не имел опыта чтения МРТ-сканов.

— И что же? — спросил я, глядя на старый скан.

— Вот здесь, — Намбутири указал на тонкую линию гиперинтенсивности — её можно бы было принять за царапину на плёнке, если бы это не было цифровое изображение.

— Повреждение амигдалы, — поражённо сказал я.

Он указал на другую линию.

— И орбитофронтальной коры.

— Паралимбическая система, — тихо добавил я.

— Бинго, — сказал Намбутири. Он показал последний скан. — Энцефаломаляция прошла за минувшие годы, хотя повреждения тканей всё ещё присутствуют. Но аномалия возникла самое позднее — он взглянул на дату в углу изображения — 15 июня 2001 года.

— Боже мой. Слушайте, а транскраниальный ультразвук может причинить подобные повреждения? Он применялся в разработке Менно.

— ТУЗ? Ни за что. Это больше похоже на, я не знаю, на ожоги, пожалуй.

— Чёрт.

— Так или иначе, я подумал, что вы захотите об этом узнать. Я собираюсь работать с нынешним сканом и закартировать места, где можно искать ваши пропавшие воспоминания. К сожалению, у меня на столе много другой работы, но я займусь этим, как только смогу.

* * *

Я упёрся ладонью в серую дверь офиса Менно и резко толкнул её так, что она ударилась о вделанный в стену ограничитель. Пакс вскочила на ноги, а Менно развернулся вместе с коричневым кожаным креслом.

— Кто здесь? — спросил Менно, более чем немного напугано.

— Это я, — сказал я. — Джим Марчук.

— Падаван! Ты меня перепугал. Чем могу помочь?

— Ты, похоже, мне уже «помог», — сказал я, закрыв дверь и уже не скрывая ярости в голосе. — Я видел томограмму.

Широкое лицо Менно часто выдаёт его мысли; подозреваю, что с тех пор, как он ослеп, он практически разучился контролировать выражение лица. Так что я видел сейчас, как выглядит тот, кто через почти двадцать лет услышал, как падает второй башмак[39]. И всё же он попытался затеять старую игру:

— Какую томограмму?

— Ту, которую ты сделал в конце моего тёмного периода — с повреждениями паралимбической системы. — Обычно к этому времени Пакс уже снова сворачивалась клубком у ног Менно, однако она распознала гнев в моём голосе: она стояла, напрягшись, навострив уши, приоткрыв пасть и обнажив зубы.

— Джим…

— Что ты пытался сделать, чёрт возьми?