Квантовая теория недопоцелуев

В Ньютоне нужно заниматься хотя бы одним видом спорта. В первый год я выбрала йогу только потому, что там ты меньше потеешь и не так тяжело дышишь. Но теперь она мне нравится, и должна признать: медитация помогает от тревожности. И потом, йогой мы занимаемся до завтрака, и поэтому на уроках после никто не шумит. Мне это очень нравится. Я бы хотела, чтобы почти все люди молчали.

Молли проводит дыхательные медитации и приветствие солнцу, а потом мы начинаем делать скручивания, прогибы и планки. В конце занятия я чувствую себя готовой к экзамену по физике и ощущаю себя в своем теле так, что паническая атака вряд ли предвидится. Не то чтобы контрольные когда-нибудь меня триггерили. Когда я сижу за партой и решаю уравнения, я чувствую себя как дома, несмотря ни на что.

Но все равно Калеб почти полностью рушит мое спокойствие за завтраком, забрасывая меня вопросами и прося проверить задачи, которые он решал всю ночь. Он бормочет себе под нос уравнения, пока мы идем на урок из столовой, но замолкает, когда мы видим Лео на месте рядом с моим. На обычном месте Калеба.

– Ты не хочешь… – начинаю я, указывая на другие пустые стулья.

– Нет, все нормально. – Калеб садится за парту позади меня.

Когда я смотрю на Лео, он поднимает брови.

– Готова?

– Посмотрим.

Бекс учит меня не отвечать «да» на такие вопросы. Судя по всему, людям не нравится, когда ты говоришь правду.

Профессор Льюис безо всяких церемоний раздает задания и говорит, что у нас сорок пять минут. На первой странице – вопросы с несколькими вариантами ответов, это просто. Когда мы с Лео одновременно ее переворачиваем, то с улыбкой переглядываемся. Не знаю, как он, но я привыкла работать куда быстрее окружающих. Чтобы кто-то за мной поспевал – это необычно, но я бы не сказала, что неприятно.

Вторая страница сложнее: несколько вопросов, требующих краткого ответа, и есть те, для которых надо написать уравнения. Я просматриваю ответы, когда Лео переворачивает страницу, и сразу делаю то же самое, замечая его усмешку. На третьей и четвертой страницах – одноступенчатые задачи, я решаю их быстро, но безыскусно. Где-то с минуту проверяю уравнения, а потом перехожу на последнюю страницу. Лео повторяет за мной через пару секунд.

Последняя задача сложная, но похожая на ту, которую нам задавали на дом позавчера. Я на секунду задумываюсь и решаю использовать стратегию Лео вместо своей, пусть так будет и дольше. Я расчерчиваю и подписываю графики, вставляю сопутствующие уравнения и пишу краткое объяснение.

Мы с Лео одновременно поворачиваемся друг к другу и, когда наши взгляды встречаются, кладем контрольную на парту записями вниз. Я проверяю часы: осталось чуть больше пятнадцати минут. Учитывая, как быстро я решила некоторые задачи, их не помешает проверить.

Лео откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Что-то в его позе заставляет меня не отводить взгляд. Он явно не собирается снова просматривать свою работу, и я тоже откидываюсь на спинку стула, ожидая, пока профессор Льюис скажет: «Время!» Все тело покалывает иголочками адреналина из-за контрольной – и чего-то еще, что я не вполне понимаю.

Когда остается две минуты, я тянусь к карандашу и чувствую, что Лео поворачивает ко мне голову. Я распахиваю глаза и смотрю на него невинным взглядом, беря карандаш и начиная крутить меж пальцев, как будто я именно это и собиралась сделать.

Когда профессор Льюис собирает наши работы, Лео говорит:

– Спасибо.

– За что?

– За самый прикольный промежуточный экзамен.

За моей спиной подает голос Калеб:

– Вы оба сошли с ума. Закончили за полчаса и даже не проверили ответы.

– За двадцать семь минут, – говорю я, – и я проверяла по ходу.

– Меня учили не допускать ошибок, – говорит Лео. – У «рыцарей» на клавиатурах не было кнопки «delete».

Через секунду я понимаю, что он шутит. Мне нравится.

В последние пять минут урока профессор Льюис сообщает, что дальше у нас начинается модуль по теоретической физике.

– Тут потребуется некоторая гибкость ума. Это – сердце физики, и тут нужно больше, чем способность решать уравнения, – говорит он, едва бросая взгляд в мою сторону.

– Как обученная обезьянка, – шепчет Калеб мне на ухо, и я смеюсь. Профессор Льюис яростно смотрит на нас, а Лео хмурится.

– Набора задач на выходные не будет, но будьте готовы обсуждать статьи.

– Увидимся за обедом? – спрашивает Лео перед уходом. Я киваю.

Мы с Калебом идем по рекреации, и я вполуха слушаю его разбор полетов по экзамену. Перед входом в класс я останавливаюсь и смотрю на него.

– Я не пойду сегодня на гуманитарку, – говорю я.

– Что?

– Промежуточные экзамены – только на следующей неделе. Одно пропущенное занятие меня не убьет.

Калеб вытягивает руку перед собой.

– Привет, я Калеб. А ты кто?

– Скажешь Эбби и мистеру Штейну, что мне нехорошо?

Мне неловко врать, но меня захватила эйфория, и я не смогу просидеть эти два бесконечных урока, посвященные дискуссиям. Я хочу рисовать, предаваться мечтам и работать над символами адинкра. Калеб рассматривает мое лицо.