Квантовый возраст

— Да, господин тайный советник, я могу вам рассказать, что они верят в единую природу Иисуса Христа. Она настолько божественна, что уже одна она определяет все — человеческой природой можно пренебречь. Человеческого начала у Христа нет. Христос по-армянски Миадзин, и дальше Румер несколько взволнованно стал рассказывать о том, что постичь «божественную истину» человеческим разумом невозможно, бог — единое и непререкаемое начало. Армянская церковь имеет своего католикоса, резиденция которого расположена на территории первопрестольного собора Эчмиадзин. В переводе Эчмиадзин означает Сошествие Единородного. Эчмиадзин был построен в IV в. недалеко от Еревана, в бывшей столице Армении Вагаршапт. Выбор места для собора был сделан согласно указанию Единородного, явившегося в видении Григорию Просветителю, причисленному впоследствии к святым.

Может быть, молодой человек говорил не совсем так, но близко к этому и уж во всяком случае вдохновенно.

В конце беседы тайный советник сказал:

— Господин Румер, у вас есть человек, который за вас поручится, — и вызвал одну из служительниц: — Это доктор Румер из Москвы. Он будет получать книги по моему поручительству.

Судьба улыбалась молодому человеку из России — в его распоряжении была знаменитая геттингенская библиотека, где на столах лежали журналы и книги, о которых он слышал раньше только по названиям.

А теперь, когда он держал в руках еще пахнущие типографской краской оттиски своей работы, он решил отправиться прямо к Давиду Гильберту домой. Молодой человек не подозревал тогда, что, направляясь к самому Гильберту без приглашения, никем не представленный, он совершал страшную бестактность. Для того чтобы попасть домой к Давиду Гильберту и увидеться с ним один на один, нужно было сначала встретиться с ассистентом Гильберта Бернайсом, понравиться ему, рассказать ему, о чем будет беседа, и уговорить его попросить госпожу Гильберт разрешить визит.

Дверь открыла горничная. Гильберт оказался дома. Румер отдал растерянной горничной свою визитную карточку, и его приняли! Гильберт, оказывается, сказал:

— Пригласите его. Я хочу посмотреть на того русского господина, который не испугался госпожи тайной советницы и без ее ведома проник в этот дом.

Юрий Борисович часто вспоминал и сопоставлял две знаменательные встречи: первую свою встречу с Давидом Гильбертом и первую встречу с Альбертом Эйнштейном. В журнале «Природа» опубликованы воспоминания Ю. Б. Румера о его встречах с Эйнштейном. Приведем из них отрывок.

«…Мое появление и первые месяцы пребывания в Геттингене совпали с началом мирового экономического кризиса и наступлением „тощих лет“. Только теперь, полвека спустя, когда опубликована переписка Борна с Эйнштейном, я узнал, какую заботу и сердечное участие проявил тогда Борн по отношению ко мне, совершенно неожиданно появившемуся у него „человеку из России“. Чтобы „выклянчить деньги для Румера“, как он писал в одном из писем к Эйнштейну, Борн решил воспользоваться его содействием и послал ему мою работу. Пророки квантовой веры имели, как правило, педагогические наклонности и пользовались славой хороших учителей. Тот факт, что некоторые учителя почти не отличались по возрасту от своих учеников, придавал общению живой и непринужденный характер. Главная задача старшего поколения (в Геттингене это был Борн) состояла в том, чтобы отобрать возможных кандидатов. Обучали же их в основном молодые преподаватели. Эйнштейн славой хорошего учителя не пользовался. Его огромная внутренняя сосредоточенность была для посторонних почти непреодолимой преградой на пути проникновения в мир его физических идей… Как видно из его переписки с Борном, Эйнштейн неоднократно высказывал желание „найти руки“ для проведения расчетов.

Борн, окруженный творческой молодежью, всегда стремился найти подходящих сотрудников для Эйнштейна. Он счел возможным „примерить“ меня к Эйнштейну и, посылая ему мою работу, в сопроводительном письме рекомендовал меня как человека, который мог бы стать для Эйнштейна „идеальным ассистентом“.

Вряд ли письмо Борна имело бы какие-либо последствия, так как Эйнштейн чужих работ обычно не читал. Но друг Эйнштейна, профессор Павел Сигизмундович Эренфест, связанный с Россией многолетними узами, проявлял живейшее и сердечное внимание к судьбе всех приезжавших из России молодых физиков. Принял он участие и в моей судьбе. Я думаю, здесь тоже не обошлось без содействия Борна, но так или иначе в декабре я получил от Эренфеста телеграмму из Берлина: „Приезжайте, Эйнштейн Вас примет“. Сразу вслед за телеграммой пришел перевод на 200 гульденов для оплаты проезда, что оказалось для меня весьма кстати» [18, с. 109].

С того самого момента, как Румер получил телеграмму от Эренфеста, волнение не покидало его. Он думал о предстоящей встрече ежечасно, тщательно подбирая слова, которые он скажет, а они у него никак не укладывались в нужном порядке.