Квартира в Париже

– Лия, побольше оптимизма. Откуда бы эти картины сюда ни попали, благодаря вашей бабушке они сохранились, в отличие от множества утраченных. – Он показал на картину на туалетном столике. – Когда Кирхнера объявили вырожденцем, сотни и сотни его работ были уничтожены. И их уже никогда не вернуть.

Лия, явно оставшись при своем мнении, снова прислонилась к шкафу.

– Ни одна из этих картин не доказывает, что ваша бабушка сотрудничала с фашистами. Хотя, если бы в том шкафу у вас за спиной обнаружился «Портрет молодого человека» Рафаэля, у меня бы возникла пара вопросов.

– Очень остроумно.

– Нет ли там случайно «Художника на пути в Тараскон» Ван Гога? А «Портрета куртизанки» Караваджо не завалялось?

Лия закатила глаза, но теперь она по крайней мере улыбалась.

– В шкафу почти ничего не было, не считая полудюжины платьев от кутюр.

И тут Габриэль насторожился.

– Гардеробная была забита до отказа, а шкаф стоял почти пустой?

– Да.

– И вы не находите это странным?

– У меня в последнее время просто голова кругом от разных мыслей, – пробормотала Лия. – В основном странных, и ни одной приятной.

– Можно взглянуть?

Лия пожала плечами и отошла от шкафа.

– Говорю вам, там ничего не было, кроме платьев.

– Верю.

Габриэль распахнул дверцы шкафа и, неловко согнувшись, забрался внутрь.

– Если случайно встретитесь, передайте от меня привет Белой колдунье. Заодно можете о картинах расспросить.

Он гулко хихикнул, словно в пустой бочке. Потом на всякий случай ощупал все стыки внутри – учитывая кипу картин в спальне, игра стоила свеч.

– Три года назад в Лиможе мой коллега обнаружил картину Шагала, спрятанную за фальшивой стенкой подобного шкафа, – заметил он. – Тоже одна из работ, исчезнувших во время войны…

Вдруг раздался громкий щелчок, и он замер.

– Что там такое? – заинтересовалась Лия.

Габриэль выбрался из шкафа и сообщил:

– Она открывается.

– Что?

– Задняя стенка шкафа открывается.

Лия проследила за его взглядом. Задняя стенка на самом деле висела на петлях и открывалась как дверь, за которой находилось какое-то помещение, а стены за шкафом не было вовсе.

– Даже не знаю, стоит ли все это переживать по новой. Как-то неохота лишний раз сталкиваться с бабушкиным вероломством.

– Можем подождать.

– Чего? – грустно усмехнулась Лия.

– Пока вы соберетесь с духом. Эти тайны хранились здесь больше семидесяти лет. Они никуда не денутся.

Лия сжала ладонями виски.

– Наверное, там тоже картины.

– Возможно, – согласился Габриэль.

– Что за чушь я несу?

– Людям свойственно сомневаться.

Лия опустила руки.

– Вы очень добры.

– Просто отношусь по-человечески, – поправил ее Габриэль, слегка подталкивая локтем.

– Вы правы.

– Это вы о чем?

– О том, что тайны, скрытые за той стенкой, никуда не денутся, сколько время ни тяни. Чем скорее выяснится, что там, тем раньше можно начинать все исправлять.

– Значит, как только будете готовы. Я тоже никуда не денусь.

Лия медленно шагнула вперед, протянула руку и толкнула дверь.

В падающем из спальни свете виднелось маленькое помещение с кроватью возле одной стены, узким столиком вдоль противоположной и стулом между ними.

На одном конце кровати лежали аккуратно сложенные шерстяные одеяла, на другом подушки. А на стене над кроватью висели три картины, изображающие балерин.

– «Живописец танцовщиц», – только и смог вымолвить Габриэль, показывая на них. На всех трех были изображены балерины на репетиции в прекрасных костюмах, словно готовые в любой момент сорваться с места. Габриэль мог поспорить на всю остальную коллекцию в этой квартире, что они окажутся подлинниками кисти Дега.

– Что вы сказали?

– Так себя называл сам Эдгар Дега. Как ни странно, его интересовали не сами девушки, а их движения и одежда.

– Что? – опешила Лия.

– Эти картины, – сообщил он. – На моем месте этого художника узнал бы любой студент-первокурсник. В Лондоне я получу официальное подтверждение, что это работы Дега. Кстати, стоить они будут целое состояние.

Лия только хмыкнула, оглядывая маленькую комнату.

– Оригинальный выбор для интерьера потайной комнаты.

– Да уж, – едва слышно ответила Лия.

– Ну что, вперед?

– Да, – повторила она.

Габриэль кивнул и посторонился, уступая дорогу.

Она пригнулась, пробралась в каморку и поманила Габриэля за собой.

Оба застыли посреди комнаты, озираясь кругом.

На дальнем краю стола рядом с высокой стопкой книг стояла керосиновая лампа. Там же лежал блокнот, похожий на альбом для рисования, и валялись огрызки карандашей. Рядом оказалась маленькая фигурка собаки, вырезанная из дерева. Ручная работа. На ближнем краю стола – фарфоровый таз для умывания, зеркало и бритвенные принадлежности. Под столом виднелся закрытый на замок чемодан.

– Grand mère прятала людей, – прохрипела Лия.

Был ли это вопрос, Габриэль не понял, но все равно ответил:

– Похоже на то.

– Она не предательница, – срывающимся голосом добавила Лия.

– Нет. Но вся обстановка в квартире как будто нарочно на это намекает.