Квартира в Париже

– Это моя двоюродная бабушка, Софи Сеймур. Я уверен.

– А она из Марселя? – скептически спросила Лия.

– Нет.

– А эта женщина оттуда. И звали ее не Софи Сеймур.

– У нас в Милбруке висит на стене ее фотография… портрет, – продолжал убеждать Габриэль. – Тысячу раз видел. А у деда на тумбочке стоит их снимок вдвоем. Они были очень дружны, пока она…

Он осекся.

– Пока? – переспросила Лия.

Габриэль хмыкнул и смущенно провел рукой по волосам.

– Неважно. Забудьте.

– Да ладно, – заинтересовалась Лия. – Договаривайте же, что с ней случилось?

Габриэль поморщился.

– Она работала переводчицей в варшавском посольстве. Пропала без вести, погибла в 1939 году во время немецкой бомбежки.

– А поточнее? Пропала или погибла? – на полном серьезе спросила Лия.

– По официальным данным ушла с работы как раз перед налетом на Варшаву, но там началась такая бойня, что следы затерялись. Она стала одной из сотен тысяч невинных жертв во время того вторжения.

– Ну, – сухо заметила Лия, поджав губы, – для погибшей она слишком хорошо выглядит, и проездной датирован 1943 годом.

– Может, замнем эту тему, пока я окончательно не опростоволосился?

– Говорят, у каждого человека есть двойник, – предположила Лия. – А нам просто повезло наткнуться на ее.

– Отыграться решили, да? – буркнул Габриэль.

– Кажется, я у вас чуть-чуть в долгу, – ухмыльнулась она, поднимая еще один глянцевый снимок. – Не знаю, кто это, но храбрости и дерзости ей не занимать. Под стать grand mère на тех фотографиях в комнате. Может, ее подруга?

– Трудно сказать, все возможно.

– Интересно, как эти девушки развлекались в довоенном Париже? Небось что-нибудь среднее между «Тельмой и Луизой» и «Мулен Руж». Конечно, без полетов с обрыва в машине, хотя какого-нибудь Брэда Питта вполне могли держать на побегушках, – хихикнула она и украдкой взглянула на него. – Думаете, ваша бабушка могла составить им компанию?

– Боже упаси! Софи Сеймур была совсем из другого теста, – подыграл ей Габриэль, воспрянув от того, что она сумела перевести его глупость в шутку. – Серьезный ученый, а не светская львица. Да и обаянием особым похвастаться не могла, – с сожалением добавил он. – Увлекалась естественными науками и математикой, а в лингвистике добилась больших успехов. В двенадцать лет владела шестью языками, а к двадцати освоила вдвое больше. На полном серьезе собиралась стать первой женщиной-профессором в Оксфорде, вот и решила начать карьеру в МИДе.

– Надо же, какая увлеченная.

– Да уж. Дед рассказывал, парни от нее шарахались как черт от ладана. Замужем не была, согласно семейным преданиям, даже не встречалась ни с кем.

– Ну, при такой-то красоте наверняка пару-тройку сердец разбила, – глядя на фотографии, прошептала Лия.

– Не раз заявляла, что ее не интересуют амурные дела с теми, кто не ценит ее увлечения.

Лия улыбнулась.

– Наверное, ваша двоюродная бабушка мне бы очень понравилась. Жалко, что не успела осуществить свои мечты и замыслы.

– Дед тоже так говорил. Долго ее разыскивал после войны, никак не мог поверить, что сестра бросила работу, ведь знал, насколько для нее это важно. Так надеялся, что ей каким-то чудом удалось выжить. – Габриэль прислонился к столу. – Конечно, так ничего и не нашел, но бабушка говорила, что эти поиски его спасли.

– Как это?

– На войне он получил ранение, а когда вернулся домой, впал в депрессию. Бабушка работала медсестрой, ее наняли помочь ему с реабилитацией. В конце концов они вместе занялись розысками, и он снова обрел смысл жизни.

– Они совсем ничего не нашли?

– Ничего. Но надежда, особенно с упрямством в придачу – мощный стимул. Просто не представляю, какой это ужас – вернуться домой, а там никого из родных и любимых. Что может быть хуже, чем лишиться семьи, даже не имея возможности попрощаться? На месте деда я бы поступил так же.

– Наверное, ваша семья очень дружная, – с ноткой зависти заметила Лия.

– Очень. На вкус сестры, даже чересчур, особенно когда она начала встречаться с парнями. Куда там испанской инквизиции.

– Бедняжка.

– А я ни о чем не жалел. По крайней мере пока впервые не привел домой девушку.

Лия засмеялась.

– А вы близки с родителями? – спросил он.

– Да вроде. Когда я была моложе, они много работали и путешествовали. А теперь я по командировкам мотаюсь. Но мы стараемся держать связь.

Габриэль только кивнул, с трудом представляя, как можно обойтись без постоянного общения и встреч с родными. Пришлось себе напомнить, что это тоже не его дело.

– В конверте больше ничего не осталось? – спросил он, уводя разговор подальше от личных тем.

– Еще две фотографии.

Лия вручила ему маленький снимок, явно любительский, а не постановочный, как остальные. Такие делались по выходным, в непринужденной обстановке, и на этом была та же самая светловолосая девушка, сидящая верхом без седла, со смехом обратив лицо к солнцу и щурясь от яркого света. На обороте виднелась выцветшая надпись чернилами: «Zawsze będę pamiętał».

«Zawsze będę pamiętał»? – заглянув ему через плечо, прочитала Лия. – Это по-польски?