Квартира в Париже

– Как получится, – ответила Эстель, стараясь смягчить тон. Понятное дело, человек нервничает, за что его винить?

– Верните, пожалуйста, мои документы, – попросил он Селин, и та, пожав плечами, достала их из кармана и молча вручила ему.

– Может, расскажете, что вы…

На лестнице послышались приглушенные крики и настойчивый стук в двери, и летчик умолк на полуслове. Сердце Эстель ухнуло в пятки, и она застыла в ужасе от нахлынувших воспоминаний о том, чем такое обернулось в прошлый раз. Но как и в тот раз, сейчас ломились не в ее дверь, а к кому-то с нижних этажей. Грубые гортанные требования открыть дверь эхом разносились по всей лестнице.

– Кого там черти принесли? – прохрипел американец. – Это они? Фашисты? За мной?

– За вами был хвост, – еле выдавила Эстель в новом приступе ужаса.

– Исключено, – прошипела Селин. – Я проверяла. Внимательно.

– Значит, проглядели. Мы обе их проглядели.

Значит, тот тщеславный шарфюрер со злобным взглядом их все-таки перехитрил.

– А тот, кого схватили, знает этот адрес?

«Да», – подумала Эстель, но отрицательно покачала головой, не допуская даже мысли о том, на что намекала шпионка.

Сквозь шум послышался резкий топот кованых сапог по мраморной лестнице, и кто-то застучал в квартиру напротив. Потом потребовали открыть дверь.

– Неважно. Следующая дверь ваша.

Селин побледнела, но голос не дрогнул.

– Вам лучше спрятаться. Вас они не видели. Пускай меня заберут, скажу, что он опять потерялся.

Она показала рукой на американца.

– Нет, – затрясла головой Эстель, чувствуя, как разгорающийся гнев вытесняет страх куда-то на задворки сознания.

– Тогда скажите, что я ворвалась силой и взяла вас в заложницы. – В руке шпионки словно по волшебству появился зловещего вида нож. – Уж мне-то они поверят.

Заманчивая мысль, если бы не Авива. Впрочем, это все равно бесполезно, ведь если гестаповцы решат, что взяли в этой квартире шпиона, то перевернут ее вверх дном.

И Авиве никак не скрыться. И летчику. Гораздо лучше действовать по привычной схеме. Пригласить врага в дом.

– Нет. Быстро за мной.

Эстель тихонько провела их в спальню, быстро открыв шкаф, отодвинула в сторонку с полдюжины платьев и открыла потайную дверь.

Малышка сидела за столом с разложенными на нем карандашами и бумагой. Эстель приложила палец к губам и ободряюще улыбнулась Авиве.

– Привет, малыш, – прошептала она. – Мне нужна твоя помощь.

Авива удивленно уставилась на нее.

– Мне нужно спрятать двоих друзей. Выручай, пожалуйста.

Авива кивнула, широко раскрыв глаза.

– И сиди тише воды ниже травы.

Дурацкая просьба – Авива и так почти за целый год не вымолвила ни единого слова.

– Научишь их как надо?

Авива снова кивнула.

От стука кулаком в ее дверь Эстель вздрогнула.

Повернувшись, она сняла ярко украшенную шляпку и бросила ее в тайную комнату.

– Заходите, – приказала она агенту и летчику.

Когда оба без лишних слов забрались внутрь, Эстель заперла потайную дверь, развесила вешалки с одеждой и закрыла шкаф.

К резкому мужскому голосу в коридоре присоединился визгливый женский и детский рев. Эстель выскочила в гостиную и, обогнув полированный стол, бросилась в прихожую, откуда снова раздался грохот кулака.

Она сделала глубокий вдох, пригладила волосы и, изобразив на лице недоумение, открыла дверь.

На пороге, одной рукой теребя кобуру на поясе, а другую занеся перед собой, стоял шарфюрер Шварц. Рядом с ним с маленькой дочкой на руках топталась немка фрау Хофман, жена французского промышленника, перед которым благодаря войне открылись невиданные коммерческие перспективы. После выдворения Рашель не прошло и недели, как они с мужем заселились в опустевшую квартиру, но с тех пор Эстель не перекинулась и десятком слов с желчной соседкой, ненавидящей все французское, включая ее.

Дверь в бывшую квартиру Уайлеров была открыта, и Эстель заглянула вовнутрь. Их некогда заветный книжный шкаф теперь вместо фолиантов был заставлен какими-то безделушками. На месте изящного резного кресла-качалки, которое Ален сделал своими руками в подарок Ханне после рождения Авивы, стоял еще один приземистый шкаф, тоже набитый побрякушками.

Ковер, закапанный кровью Сержа, что лежал у порога, тоже исчез.

– Добрый день, фрау Хофман, – хлопая ресницами, поздоровалась Эстель. – Что-то случилось? Беда? Неужели налет? Я постоянно прислушиваюсь, не летят ли самолеты, но все равно боюсь…

– Это она, – желчно прошипела женщина по-немецки, шлепнув по ручонке дочери, тянущейся к нитке жемчуга на шее. – Арестуйте ее. Она, точно.

– В чем дело? – испуганно переспросила Эстель, изображая замешательство. – Кто вы?

– Шарфюрер Шварц, – представился немец, пригвоздив Эстель к месту ледяным взглядом. – Что-то вы долго не открывали, мадемуазель.

– Вы меня напугали. Так что случилось?

Шарфюрер ворвался в квартиру мимо Эстель.

– В этот дом вошли мужчина и женщина. Предатели.

Он двинулся дальше.

– Подозреваем, что они где-то спрятались. Проверяем все квартиры.

– Думаете, они еще здесь? – Эстель обхватила себя руками. – Они очень опасны?

– Враг всегда опасен. – Он помедлил. – Мадемуазель, вы живете одна?

– Да.