Квартира в Париже

– …и очень быстро идет на поправку, спасибо, – продолжала Софи, не обращая внимания на его тираду. – Мы с ним гуляли по парку Тюильри. Там так тихо, ему понравилось.

Она задвинула ногой ящик с инструментами чуть дальше, за картину, и неторопливо направилась к двери. К Эстель.

Эстель ловила ее взгляд, пытаясь понять, что происходит. Понять, что Софи задумала. Но та не обращала на нее внимания.

– Стойте! – скомандовал Шварц.

Софи шла дальше, не обращая внимания и на него.

– Стойте, вам говорят! – рявкнул Гессе.

– Не знаю, на кого вы работаете, но далеко вам не уйти, мадам Бофор, – крикнул Шварц. – Я вызвал людей на подмогу.

– Я ее задержу, – заявил адъютант и, обогнав шарфюрера, ринулся за Софи.

Она неожиданно остановилась, и Гессе, победно рыча с перекошенным от первобытного восторга лицом, схватил ее за шею.

Эстель даже не заметила, откуда взялся пронзивший его горло нож, видимо, не зря на мадам Бофор было платье с такими длинными воздушными рукавами.

Адъютант мешком рухнул на ковер, закатив глаза и по-рыбьи разевая рот, и тут Софи молниеносным движением обхватила Эстель сзади за шею и резко рванула на себя. Благодаря преимуществу в росте и недюжинной силе разведчицы захват получился столь крепким, что Эстель не могла даже пошевелиться и только вцепилась ей в руку, а ощутив у горла теплое стальное острие, совсем затихла.

– Нет, – прохрипела она в абсолютно искреннем ужасе, только теперь понимая, что задумала Софи. – Не надо!

– Придется, – ответила та и поволокла ее к выходу из номера.

Шварц потыкал бездыханное тело адъютанта носком сапога и вздохнул:

– Вот болван. Ну ладно, хоть не зря пропал. Помог вас вывести на чистую воду, мадам.

Гестаповец начал обходить их сбоку, отрезая путь к отступлению и не отрывая горящего лютой ненавистью взгляда, а Эстель оставалось лишь отчаянно озираться кругом.

– Нет, – просипела она. – Нет, нет, не надо!

– Не подходите! – велела разведчица Шварцу. – А то эту тоже прикончу.

– Валяйте, – согласился он. – Она мне без надобности.

– Зато рейхсмаршалу по душе, при всей ее глупости. И мы оба это знаем.

Шарфюрер заколебался.

– В одном мертвец был прав, – презрительно заметила Софи. – Глупа как пробка.

Снаружи послышался топот сапог по лестнице.

Софи рванула Эстель на себя, повернулась вместе с ней к выходу, как бы прислушиваясь к доносящимся оттуда звукам, и хрипло шепнула на ухо:

– Вы знаете, что делать.

Эстель крепко зажмурилась, роняя слезы, и незаметно кивнула.

– Теперь кричите, – прошипела Софи.

Эстель набрала побольше воздуха и, как велела разведчица, разразилась долгим истошным воплем. Софи швырнула ее навстречу гестаповцу и метнулась в дверь. Эстель рухнула на четвереньки, лязгнув от удара зубами и хватая ртом воздух.

Шварц взревел и кинулся за Софи вдогонку.

Оставшись одна, Эстель кое-как доковыляла до картины и из последних сил потянула скрытый за ней ящик с инструментами. Расшитая бисером сумочка Софи оказалась на месте, как они и договаривались. Эстель сунула ее под мышку.

И тут с картины соскользнул чехол. Эстель с трудом поднялась на дрожащие ноги, не в силах оторвать взгляда от Поликсены. На холсте все было вроде по-прежнему: развевающаяся голубая туника, мать, отчаянно тянущаяся к дочери мимо окруживших ее солдат, но все-таки что-то изменилось. Возможно, дело в игре света, а может, он совсем ни при чем, но теперь во взгляде Поликсены читалась не безвольная покорность, а твердая решимость.

Эстель отвернулась от картины и вышла из люкса, плотно прикрыв за собой дверь. В коридоре не оказалось ни души, видимо, все до единого бросились в погоню за Софи. Эстель вытерла слезы, расправила плечи и, крепко сжимая сумочку разведчицы в руке, направилась вниз по лестнице.

– Мадемуазель Алар, – встретил ее внизу перепуганный Мюллер. – Говорят, что-то случилось. Вы не ранены?

– Она меня чуть не убила, – прошептала Эстель, подпустив слезу.

– Что? – побелел как полотно Мюллер. – Кто?

– Мадам Бофор, – всхлипнула Эстель. – Шарфюрер погнался за ней. Она… кажется, она хотела убить рейхсмаршала. А меня… меня обманула. Дурой обозвала.

Эстель пошатнулась, и Мюллер подскочил ее поддержать.

– Что с вами? – спросил он.

– Не знаю, – шмыгнула носом она. – Все случилось так внезапно. Что-то мне нехорошо. Мне… мне нужно домой, – взглянула она на юнца полными слез глазами.

– Да, да, конечно, – засуетился он. – Сейчас все устроим.

– Благодарю вас. Не знаю, что бы я без вас делала.

Мюллер проводил ее до самого выхода на улицу Камбон мимо баров, ресторанов и салонов, полных посетителей, увлеченных своими яствами, напитками, сигаретами и совершенно не подозревающих о драме, разыгравшейся где-то у них над головами.

Мюллер посадил ее в машину и распорядился, куда везти.

* * *

Эстель в последний раз поднялась по лестнице в свою квартиру.