Квартира за выездом

Нина их понимала: близилось сокращение штатов, а дипломы о высшем образовании были только у заведующей и у Нины, её наверняка оставят, а сократят кого-то из них. Вот и пусть на аттестации посыплется. Она зубрила проклятую инструкцию, в которой ничего не понимала: вклады, фонды, дорожные чеки, оформление и выдача кредитов, сдача денег инкассатору… Если бы ей позволили хотя бы посмотреть, как проводятся эти операции, тогда легче было бы всё усвоить и запомнить. Но все двенадцать часов рабочей смены Нина сидела на выдаче, а отойти не могла: очередь. Отпускали её не часто:

– Нин, ты не устала? Три часа сидишь не поднимаясь. Устала? А чего молчишь, давно бы сказала, мы бы тебя подменили. Иди чайку попей, там самовар вскипел. – И садились вместо неё на оформление расходных операций. Очереди ведь не скажешь: «Вы постойте минут десять, я пойду чай пить». Быстренько напишут жалобу, и – прощай, премия, а на банковскую зарплату не проживёшь, ноги протянешь. Смысл фразеологизма Нина поняла, проработав два месяца в должности контролёра-стажёра: вместо оклада стажёрский минимум, премия начислялась только к окладу и стажёру не полагалась, а о надбавке за сложность работы вопрос не стоял. «Сдашь техминимум, будешь получать, как все получают» – обронила заведующая, глядя с презрением на новенькую, которая – ещё неизвестно, как сдаст этот самый минимум. Девчонки её держат на расходных операциях и ничему не учат, а ведь это их прямая обязанность! Они надбавку к зарплате за это получают, на надбавку премия идёт, а Дерябина сидит два месяца на стажёрских копейках, и ещё два просидит, если не сможет сдать техминимум.

Но ссориться с подчинёнными не входило в планы заведующей: девки ушлые, почти все приезжие, лимитчицы, коллектив дружный, друг за друга горой стоят, работают безукоризненно, работу свою знают лучше неё, и подчинённые они только на бумаге. Их только тронь, заявление накатают в оперчасть всей сменой, и ей придётся оправдываться и доказывать – что новенькую не учили ничему. А в оперчасти скажут: «А вы куда смотрели? Вас зачем заведующей поставили?» Ещё и уволят за невыполнение должностных обязанностей. А девчонки останутся, и Дерябина эта останется.

Наталия Михайловна (попробуй ошибиться и назвать Натальей, узнаешь что почём) решила с дружной сменой не связываться. Новенькой она от души сочувствовала, но в процесс обучения не вмешивалась.

Наступил долгожданный май 1988 года. Из оперчасти позвонили и пригласили Нину на аттестацию (сдачу обязательного техминимума). Провожали её всей сменой, традиционно желали ни пуха ни пера, улыбались ободряюще. Наталия Михайловна по-свойски приобняла Нину за плечи, напутствуя: «Обратно поедешь, тортик купи, отпразднуем твою новую должность, и зарплата будет – с твоей не сравнить, разницу почувствуешь. Давай, моя девочка. Ни пуха тебе!»

Нина покивала (послать заведующую к чёрту не осмелилась) и с бьющимся сердцем поехала на Олимпийский проспект, где находилась оперчасть. Инструкцию она знала назубок, но чувство тревоги не проходило, ворочалось в душе, заставляло сжимать губы и поминутно вздыхать.

Предчувствия заведующей сбылись: техминимум Нина не сдала, не ответила на простой вопрос: как снимать коммунальный аппарат перед началом смены.

– Как снимать? А зачем его снимать?

– Дерябина, вы вообще понимаете, о чём вас спрашивают? Показания снимать, конечно, а не аппарат. Или вы решили пошутить? На аттестации.

– Нет, я не решила… то есть, я не могу ответить. Я не знаю… – упавшим голосом проговорила Нина.

– Не знаете или забыли? Перед началом смены вы подходите к работнице коммунального аппарата и… что делаете? Что вы ей говорите?

Нина опустила голову. Томительно тянулись секунды… её последние секунды работы в сбербанке. Вот сейчас она поднимет глаза и услышит: «Вы уволены».

* * *

В филиал она вернулась убитая свалившимся на неё несчастьем. О торте не вспомнила, да и зачем его покупать, если нечего праздновать… Девчата столпились вокруг, по отчаянным Нининым глазам уже понимая, что техминимум она не сдала.

– Нин, на чём засыпалась-то? Что спрашивали? В комиссии кто был?

– Всё спрашивали, по инструкции гоняли, а в комиссии – Овчаренко, Мальцева… или Малкина, и ещё одна, я забыла фамилию.

– Ну, если Овчаренко, всё ясно. Она злая как овчарка и всех заваливает. А тебя на чём завалила?

– На коммунальном аппарате. Спросила, как показания снимать. Я не знала, что отвечать.

– Показания? На таком простом вопросе засыпалась? Обидно… Ты к Елене Сергеевне подойди, она покажет. Это очень просто, коммунальницы перед началом работы смотрят номер операции, который у той смены был последним. И нам говорят. А мы в журнале отмечаем. Ну, поняла? У Елены Сергеевны следующий номер будет первым. По инструкции мы сами это должны делать, но коммунальницы привыкли уже – сами. В другой смене мы не знаем, как заведено, а у нас так.

– Не кисни, Нинка, осенью пересдашь.

– Осенью? Мне сказали, через два месяца приходить.